При этих словах бесстрашный аббат содрогнулся и даже два бесстрастных капеллана переглянулись.
– Ах! Это вас волнует?– спросил сэр Джон Фотрел. – Хорошо, тогда вот что заставит вас содрогнуться по‑настоящему. Вы думаете, что к вам благоволят при дворе,не так ли?Потому что вы принесли присягу насчет престолонаследия15, от которой люди храбрее вас, например братья картезианского монастыря16, отказались и погибли из‑за этого. Но вы забыли слова, сказанные вами мне в моем доме, когда любимое ваше вино повлияло на вас, что…
– Замолчите! Ради самого себя замолчите,сэр Джон Фотрел!– перебил аббат. – Вы заходите слишком далеко.
– Не так далеко, как отправитесь вы, милорд аббат, прежде даже, чем я сам рассчитаюсь с вами. А вы попадете в Тауэр Хилл17 или на площадь Тайберн18, где вас повесят и четвертуют как изменника его величеству. Говорю вам, вы забыли сказанные вами слова, но я вам их напомню. Разве вы мне не сказали, когда ушли гости,что король Генрих– еретик, тиран и безбожник, и папа хорошо сделает, если отлучит его от церкви и лишит престола? Разве вы не спросили меня, когда я пошел вас провожать, не мог ли бы я вызвать в этой местности, где пользуюсь влиянием, восстание простолюдинов, а также знающих и любящих меня дворян, чтобы свергнуть короля, а на его место посадить некоего кардинала Пола, и за это обещали мне прощение и отпущение всех грехов и великие почести‑ именем папы и испанского императора19.
– Никогда этого не было, – отвечал аббат.
– И разве я,– продолжал сэр Джон,не обращая внимания на его слова,– разве я не отказался слушать вас и не сказал вам, что ваши слова предательство, и будь они сказаны где‑нибудь в другом месте, а не в моем доме, я, как повелевает мой долг верноподданного, доложил бы о них? Да, да и разве не с этой минуты вы стремитесь погубить меня, потому что вы меня боитесь?
– Я все это отрицаю,–снова сказал аббат.–Все это пустая ложь, вымышленная вашей злобой, сэр Джон Фотрел.
– Вот как! Пустые слова, милорд аббат? Ну, так я говорю вам, они все записаны и подписаны, как полагается по форме. Говорю вам, что у меня есть свидетели, о которых вы и не подозревали и которые слышали их собственными ушами. Здесь, за моим столом, стоит один из них. Не так ли, Джефри?
– Так точно, хозяин,–ответил слуга.– Я вместе с другими случайно оказался в маленькой комнате с деревянной панелью, где мы ждали аббата, чтобы проводить его домой, и слышали все, а потом я и они поставили свои подписи на документе. Это так же верно, как то, что я христианин, но, несмотря на это, хозяин, как бы несправедливо со мной не обошлись в этом доме, я не стал бы об этом распространяться.
– А мне так нравится,– ответил рассвирепевший рыцарь,– и я стану говорить об этом еще громче в любом другом месте, например перед Королевским советом. Завтра, милорд аббат, я с этим документом отправлюсь в Лондон, и тогда вы узнаете, чего вам будет стоить попытка лишить Фотрела его состояния.
Теперь, в свою очередь, испугался аббат. Его гладкие оливковые щеки побледнели и впали, как будто он уже почувствовал, как веревки обвиваются вокруг его шеи. Его руки, все в драгоценных кольцах, дрожали, и он, схватив руку одного из капелланов, оперся на нее.
– Человек,–прошипел он,– неужели ты думаешь,что,произнеся подобные лживые угрозы, ты выйдешь отсюда, чтобы погубить меня, священнослужителя? У меня здесь есть темницы; я облечен властью. Будет доказано, что ты напал на меня и я всего лишь защищался; не ты один, сэр Джон, можешь давать показания. – И он прошептал какие‑то слова по‑латыни или по‑испански на ухо одному из капелланов, после чего священник повернулся, чтобы уйти.
– Кажется, теперь мы попали в историю,– сказал Джефри Стоукс, кладя руку на кинжал у пояса и проскользнув между дверью и монахом.
– Вот именно,Джефри!– воскликнул сэр Джон.– Держись,крысиная нора.Смотри, испанец, вот мой меч. Проводите меня к воротам, или, в силу королевских полномочий, мне данных, я буду немедленно судить тебя как предателя и, если добьюсь своей цели, отвечу за все.
Аббат с минуту подумал, как бы измеряя мысленно ярость стоящего перед ним рыцаря. Затем сказал:
– Идите как пришли, с миром, о раб ярости и зла, но знайте, что проклятие церкви последует за вами. Я говорю вам, что вы стоите на краю гибели.
Сэр Джон посмотрел на него. Злоба исчезла с его лица, на нем появилось какое‑то странное выражение – пророческое или вдохновенное, можно назвать это как угодно.