Так они и сделали. Я попал сюда, как вы сами видели, и нашел вас живой. Теперь‑то мне понятно, почему Мэлдон считал, что жизнь одного Харфлита так дорого стоит.– И, закончив свой рассказ, Джефри снова принялся за еду.
Сайсели смотрела на него, я все смотрели на этого измученного, ожесточившегося человека, который после многих других бедствий и мук провел три дня в мрачной темнице, полной крыс, где получал только воду да немного черного хлеба. Да, он сидел там вместе с крысами и с другим человеком, бесконечно дорогим одной из присутствующих, и тот все еще находился в этой ужасной дыре,ожидая,что на заре его повесят,словно какого‑нибудь злодея. Все молчали, слышно было только, как жует Джефри; и молчание стало так тягостно, что все обрадовались, когда дверь открылась и перед ними предстал человек, посланный к настоятелю.Он задыхался,так как быстро бежал и,видимо, находился в некоем смятении, может быть потому, что в спине у него – вернее, в камзоле – торчали две стрелы: в тело они не вонзились, задержанные кольчугой.
– Говори,– сказал старый Джекоб Смит,– каков их ответ?
– Взгляните на мою спину, мастер, и сами увидите,– ответил посланец.– Они перекинули через ров лестницу, на нее положили доску, на которую вступил какой‑то монах, чтобы принять от меня письмо. Я немного подождал, потом услышал, как кто‑то зовет меня с башни над воротами, и, когда поднял глаза, увидел, что там стоит аббат Мэлдон, и лицо у него от злобы черное, как у дьявола.
«Слушай,ты, мошенник,– крикнул он мне,– ступай к ведьме Сайсели Фотрел и к ренегату монаху Боллу, которого я предаю анафеме и извергаю из лона святой церкви,и скажи им, чтобы при первых лучах зари они взглянули в нашу сторону, да повыше, ибо тогда смогут увидеть, как, чернея на утреннем небе, здесь болтается тело Кристофера Харфлита!»
Услышав это, я не сдержался и крикнул в ответ: «Коли так, то завтра еще дотемна вы составите ему компанию, ибо все до единого будете висеть, чернея на вечернем небе,кроме тех,кто будет впоследствии четвертован в Тауэр‑холле и Тайберне». Потом я пустился наутек, и они стреляли мне вдогонку и раза два попали, но кольчуга, хоть и стара, служит хорошо, и вот я здесь невредимый, если не считать двух‑трех ссадин.
Немного позже Сайсели,Джекоб Смит,Томас Болл,Джефри Стоукс и Эмлин Стоуэр сидели все вместе, держа совет– очень важный совет, ибо положение было отчаянное. Вносилось одно предложение за другим и сразу же по той или иной причине отвергалось. Под конец они молча переглянулись.
– Эмлин,– вскричала наконец Сайсели,– в прежнее время у тебя всегда находились нужные слова.Неужто теперь,в такой беде,ни одного не найдется? – Ибо, пока они совещались, Эмлин все время сидела молча.
– Томас,– сказала Эмлин,подняв глаза,– помнишь то место во рву аббатства, где мы ребятишками ловили самых крупных карпов?
– Ну да, помню,– ответил он,– но при чем тут рыбная ловля, да еще столько лет назад? Я уже говорил,– на подземный ход рассчитывать нечего. За рощей он обвалился и полностью засыпан,– я уже смотрел. Правда, будь у меня неделя времени…
– Пусть она говорит,– прервал его Джекоб,– ей, видно, есть что сказать.
– А помнишь,– продолжала Эмлин,– ты говорил мне, что карпы здесь такие крупные и жирные потому, что в этом месте, как раз под подъемным мостом, опорожняется в ров сточная труба аббатства, та, в которую спускают все помои и отбросы? И я после того в рот не могла взять этой рыбы.
– Ну помню. Так что же?
– Томас,ты,кажется,говорил,будто порох,за которым посылали,уже доставлен?
– Да, час назад пришел фургон с шестью бочонками, весом в сто фунтов каждый. Мы надеялись, что пришлют больше, но и это неплохо, хотя делать с порохом нечего, так как пушку не прислали– у королевских солдат ее не оказалось.
– Темная ночь,лестница с доской,кирпичный сводчатый сток, два, нет, лучше четыре бочонка, по сто фунтов каждый, в сток под ворота, фитиль и смелый человек, который его подожжет,– со всем этим да еще с божьим благословением в придачу многое можно сделать,– задумчиво, словно про себя, произнесла Эмлин.
Все наконец поняли, к чему она клонит.
– Да они все услышат, как кошка слышит скребущуюся мышь,– сказал Болл.
– Кажется, ветер поднялся,– ответила она, слышно, как зашумели деревья. Думаю, что скоро начнется буря. К тому же у задней стены аббатства, где заделанная брешь, можно собрать людей, которые будут ходить взад и вперед с фонарями и кричать, словно в этом месте подготовляется штурм. Это отвлечет осажденных.А мы с Джефри Стоуксом тем временем попытаем счастья с лестницей и пороховыми бочонками– он их подкатит, а я подожгу, когда придет время. Вы же слышали, что я ведьма, – значит, сера мне нипочем1.