– Разве я не предсказывала,что так и будет,еще тогда, в горящем Крануэле? – с каким‑то жестоким смехом спросила Эмлин.
– За мной!– прокричал Болл.– Живей, не то крыша обрушится, и тогда нам не выбраться отсюда.
Они стали отчаянно пробиваться вперед, обойдя зал слева, и счастьем было для них, что Томас знал дорогу. Одна небольшая комната, через которую они проходили, была уже охвачена огнем, сверху на них падали какие‑то пылающие хлопья, клубился густой дым.Но они прошли, хоти еще минутой позже этим путем им не удалось бы выбраться живыми. Они прошли по горящему аббатству и вышли на чистый воздух через парадную дверь, которую оставили широко открытой те, кто бежал до них.Они достигли рва в том самом месте, где брешь была заделана хворостом, и, взобравшись на этот плетень, Болл кричал до тех пор, пока один из его людей не услышал и не опустил лука,собираясь пустить стрелу в Томаса, которого он принял за мятежника. Принесли доски, лестницы, и наконец все опасности миновали и нестерпимое пекло осталось позади.
И случилось так, что Сайсели, в огне потерявшая своего возлюбленного, в огне же обрела его снова.
Кристофер не умер, как опасались вначале. Его отнесли в обитель, и Эмлин, убедившись, что сердце у него бьется, хотя и слабо, послала мать Матильду за португальским вином, которое так одобрил комиссар Ли.Ложку за ложкой вливала она ему в горло это вино, пока наконец он не открыл глаза лишь для того, впрочем, чтобы тотчас же закрыть их снова; но теперь он просто уснул– так подействовало вино на его измученное тело и ослабевший мозг. Шли часы; Сайсели все время сидела подле него, лишь время от времени поднимаясь, чтобы взглянуть,как горит большая церковь аббатства; так же она в свое время смотрела на пожар, охвативший его сторожки и службы. Около трех часов утра растопленный свинец перестал стекать с крыши серебристым ливнем,она обрушилась, и к утру от церкви остался только закоптелый остов– почти такой, каким мы видим его в наши дна.
Перед самым рассветом Эмлин пришла к Сайсели и сказала:
– С тобой хочет говорить один человек.
– Я не могу к нему выйти,– ответила она.– Я оберегаю сон своего мужа.
– Все же тебе следовало бы пойти,– сказала Эмлин.– Не будь его, твой муж не был бы в живых. Монах Мартин, защищавший его от убийц, умирает и хочет с тобой попрощаться.
Сайсели нашла Мартина еще в сознании, но с каждой минутой он слабел, истекая кровью, которую ничем невозможно было остановить.
– Я пришла поблагодарить вас, – прошептала она, не зная, что ей сказать.
– Не надо,– ответил он слабым, прерывающимся голосом.– Я старался хоть частично возместить свой великий долг. Прошлой зимой и принял участие в совершении ужасного греха,повинуясь не голосу сердца, а данным мною обетам. Когда потом мне было поручено бодрствовать над телом вашего мужа, я обнаружил, что он жив; с моей помощью его перенесли на корабль, который был захвачен неверными, и потом нас с ним и Джефри заставили работать гребцами на галерах.Там я заболел, и ваш муж выходил меня. Это я привез вам документы и написал письмо и затем отдал все Эмлин Стоуэр.Однако, верный своим обетам, большего я не сделал.Нынче же ночью я разорвал эти узы: услышав, как отдан был приказ о его умерщвлении, я бросился вниз, оказался там раньше, чем убийцы, и, забыв о своем монашеском сане, бился с ними, как мог, пока вы не подоспели. Да послужит хоть частичным искуплением моей тяжкой вины перед родиной, королем и вами то,что в конце концов я отдал жизнь за своего друга. И я рад, что умираю,– слишком тяжело мне в этом мире.
– Я передам ему все, если он останется жив,– со вздохом молвила Сайсели.
– О,он будет, будет жить. Много страданий перенесли вы оба, но теперь вам уже ничто не грозит, кроме, конечно, старости и смерти. Я вижу, я знаю это.
Он опять смежил веки, и стоявшие вокруг подумали,что он испустил дух, как вдруг глаза его открылись еще раз, и, с трудом произнося слова, он добавил:
– Настоятель… Будьте к нему милосердны… Если сможете. Он человек злой, жестокий,но я был его духовником и читал в его сердце. Шел он к благой цели, хоть и дурным путем.Королева Екатерина была законной супругой короля. Захват монастырей– бессовестный грабеж. К тому же по рождению он не англичанин. У него другие взгляды; он служит папе, как, впрочем, и я, но также Испании, которой я не слуга.Я помог вам, помогите же и вы ему.Не судите, да не судимы будете. Обещайте!– Тут он слегка приподнялся и настойчиво поглядел на Сайсели.
– Обещаю,– сказала она, и в ответ на ее слова Мартин улыбнулся.