Он замолк. Чтобы изменить ход его мыслей, ибо в течение всей своей дальнейшей жизни Кристофер, вспоминая об этих вещах, мрачнел на долгие часы и даже дни,– Сайсели быстро заговорила:
– Хотела бы я знать, что произошло с нашим врагом,аббатом. Его так тщательно разыскивали; дороги находятся под наблюдением, и мы знаем, что никого с ним нет,– все его чужеземные солдаты перебиты или захвачены. Думаю, Кристофер, что он погиб в огне.
Он покачал головой.
– Дьявол в огне не погибает. Где‑нибудь он скрывается, замышляя, кого бы еще убить– может быть, нас или нашего сына. О,– добавил он с яростью,– пока руки мои не сжимают ему горло, а кинжал мой не торчит у него в груди, нет для меня покоя: я с ним не рассчитался, да и вы оба не в безопасности.
Сайсели не нашла что ответить. Когда на Кристофера находило такое настроение,с ним трудно было говорить. Тяжкие страдания выпали ему на долю, и, подобно ей, он спасся только чудом.
Внезапно воцарилась необычайная тишина.Черные дрозды перестали по‑зимнему стрекотать в кустах остролистника.Стало так тихо, что слышно было, как сухой лист упал с дерева на землю.Наступала ночь.Последний багровый луч заходящего солнца сверкнул в морозном небе, и блеск его озарил все кругом. В этом свете зоркие глаза Кристофера заметили, как что‑то белое мелькнуло под сенью бука, где они сидели. Как тигр прыгнул он туда и в тот же миг возвратился, таща какого‑то человека.
– Гляди,– сказал он,поворачивая голову своего пленника так, чтобы на нее падал свет.– Гляди, я поймал‑таки змею.А, жена, ты ничего не видела, но я его высмотрел, и наконец‑то, наконец он у меня в руках!
– Аббат!– изумленно прошептала Сайсели.
Это и вправду был аббат,но как он изменился!Его некогда полное, оливково‑ смуглое лицо казалось теперь лицом скелета, еще обтянутым желтой кожей, а в глазницах вращались темные, налитые кровью, неестественно большие глаза. Тонзура и щеки поросли серой щетиной, все тело как‑то ослабело и съежилось, мягкие холеные руки казались теперь руками женщины, умершей от какой‑то изнурительной болезни и так же, как одежда его, была покрыты грязью. Надетая на нем кольчуга болталась, одного сапога не хватало, и из продырявленного чулка торчали пальцы. Он дошел до крайнего падения.
– Бросай оружие,–проворчал Кристофер, тряся его, как терьер трясет пойманную крысу,– не то умрешь! Сдаешься? Отвечай.
– Как он может ответить,– вмешалась Сайсели,– когда ты сжал ему глотку?
Кристофер снял руки с его горла, но схватил за запястья. Аббат же сделал глубокий вдох, ибо почти лишился сознания, и упал на колени– не моля о пощаде, а просто от слабости.
– Я пришел сдаться на вашу милость,– сказал он, – но, услышав ваш разговор, понял, что мне надеяться не на что. Да и как могу я рассчитывать на милосердие, когда сам не проявлял его.К тому же дело
мое, великое дело, ради которого я жил и боролся, видимо, погибло. Дайте же мне умереть вместе с ним. О большем я не прошу. Но вы благородный человек, и потому я прошу вас об одном одолжении. Не выдавайте меня вашему злодею королю, который станет меня пытать,повесит, четвертует. Убейте меня сейчас. Вы скажете, что я напал на вас и вы защищались. Оружия у меня нет, но вы можете сунуть мне в руку кинжал.
Кристофер поглядел на жалкое существо, лежащее у его ног, и засмеялся.
– А кто мне поверит?– спросил он.– Правда, никто, пожалуй, не спросит, ведь и я, и любой другой может безнаказанно лишить вас жизни. Впрочем, пусть это дело разбирает королевский трибунал.
Мэлдон вздрогнул.
– Пытки,виселица,четвертование,– повторил он, тяжело дыша.– Разве я предал того, кому никогда не служил? Почему же мне суждена участь предателя?
– А почему бы и нет?– спросил Кристофер.– Вы играли в жестокую игру– и судьба обернулась против вас.
Он не ответил. Заговорила Сайсели.
– Зачем же вы возвратились? Мы думали, что вам удалось бежать.
– Леди,–ответил он,–три дня и три ночи провел я без пищи в земляной норе, словно затравленная лисица, прячась в дренажной трубе вашего сада. Под конец я вылез наружу,чтобы умереть на вольном воздухе, услышал ваши голоса и решил сдаться на вашу милость, ибо когда человек при последнем издыхании, ему уже не до чести.
– Милость!– сказала Сайсели.– О вашей измене я говорить не стану‑ вы не англичанин и служите своему королю, который много лет назад прислал вас сюда устраивать козни против нашей страны.Но посмотрите на этого человека, на моего мужа.Он разве не умирал с голоду трое суток в вашей подземной темнице, пока вы не спустились туда,чтобы его прикончить? Разве вы не сделали все для того,чтобы он сгорел в своем доме,а потом не отправили его,раненого, за море на произвол судьбы? Разве вы не подослали свою наймитку убить моего ребенка, стоявшего между вами и богатством, в котором вы нуждались для своих козней, а меня, его мать, не возвели на костер, чтобы я погибла в огне? Разве вы не подстрелили в лесу моего отца,боясь,что он обличит вас как предателя,а потом не присвоили себе мое наследство? Разве вы не заставили своих монахов совершать злодеяния и не погубили многих из них? Хватит! Змея, принявшая личину служителя божия, как посмела ты приползти сюда и просить пощады?