- Но я здесь, Гийом, - прошептала Беатрис. - И всегда была здесь.
- Недостаточно, слишком далеко. Он взял ее за руки и притянул к себе, сжал в объятиях и поцеловал со всей страстью, на которую был способен.
Гийом словно поднес спичку к бочке с порохом. Беатрис моментально обвила его шею руками, возвращая поцелуй. Прижалась к нему сильнее и прошептала, когда он на секунду отпустил ее:
- Я не хотела этого.
- Знаю, - ответил Гийом и поцеловал ее еще раз. Затем провел губами по шее, нежному подбородку и ниже, к ложбинке между грудями. - Прости. Мне не следовало тебя касаться. Сейчас перестану.
- Нет, не сейчас. Через пару минут, - ответила она, снова прижимаясь к нему, расстегивая, а точнее, разрывая ворот его рубашки - пуговицы с сухим треском полетели на пол - и касаясь губами шеи.
Потом он снова нашел ее губы. Гийом понял, что никогда не забудет их неповторимого вкуса. Другой такой нет на свете. Это Беатрис. И он еще немного насладится ею, а потом отпустит, поскольку не имеет на нее никаких прав.
Но вслед за этим случилось одновременно две беды: Марго сладко зевнула и заворочалась в кроватке, дверь в комнату распахнулась и на пороге возникла Бланш, у которой едва глаза на лоб не полезли.
Гийом прижал к себе Беатрис и выразительно посмотрел на сестру. Та немедленно поняла намек и поспешила скрыться, но, увы, его помощница успела ее заметить.
Молодая женщина немедленно высвободилась и вскочила на ноги. Гийом тоже поднялся и с тоской смотрел, как она застегивает пуговицы дрожащими руками, испуганно поглядывая на дверь. Бланш ушла, но непоправимое случилось.
- Что она теперь подумает? - в ужасе прошептала Беатрис, опуская рукава и застегивая манжеты, разглаживая складки на юбке. - Я целовалась в комнате моей племянницы с работодателем! Боже мой!
У Гийома возникло искушение снова обнять ее, но для чего? Поцеловать? Или утешить, сказав, что все в порядке? Но это ведь не так. Напротив, все просто ужасно. История повторяется, причем наихудшим образом.
- Это я виноват, только я.
- Нет. - Беатрис возобновила попытки привести одежду в порядок.
- Да. - Гийом прекратил тщетную борьбу с желанием коснуться ее и нежно взял за руки. - Я пришел сюда в поисках тебя - понимал я это или нет, не знаю, - чтобы сделать то, что сделал. Мне хотелось поцеловать тебя, вот я и поцеловал. Ты, если помнишь, читала книгу, только и всего, - добавил он, поднимая томик с пола и протягивая ей.
- Я порвала ворот твоей рубашки и оторвала пуговицы.
Он улыбнулся, хотя радоваться, собственно говоря, было нечему. Он явился сюда и взял, что хотел, а взамен не мог предложить ничего. Он поставил Беатрис в весьма неловкое положение, что особенно ужасно. Причем он осознавал, что творит, и часть его жалела, что сестра пришла слишком рано. Думать так было совершенно непростительно. Неужели вес возвращается на круги своя? Люди становятся тем, чем обещали себе не становиться никогда-никогда.
А теперь Беатрис стоит перед ним и считает себя во всем виноватой. Нет, так дело не пойдет. Он прекрасно понимал, что им движет, но не прислушался к голосу собственном совести. И теперь должен исправить положение.
- Все равно эта рубашка мне не нравилась.
Беатрис нахмурилась и слегка стукнула его кулачком в грудь.
- Прекрасно понимаю, чем ты занимаешься. Самоуничижением. Не выйдет. Я все равно виновата, не забывай.
Что ж, не будем спорить. Согласимся. Для виду.
- Ладно.
- Что, ладно?
- Ладно, я отдам кому-нибудь эту рубашку в починку, раз это тебя так волнует.
- Ничего подобного. Я зашью ее сама. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я была...
- Неотразима?
- Почти без одежды и целовала тебя на глазах у твоей сестры. И не приди она, мы бы и дальше зашли, ты прекрасно понимаешь, о чем я. Так что до шуток ли?
Гийом на мгновение привлек молодую женщину к себе, поцеловал в макушку.
- Мы с Бланш очень близки. Я поговорю с ней и все объясню.
- И что ты ей скажешь?
- Правду. Что мы очень привлекаем друг друга, но боремся с искушением.., почти все время. Что, кроме этого, между нами ничего нет и не было. Что мы оба устали за протекшие несколько дней, и я поднялся к тебе, желая поболтать и расслабиться. Это правда. Я не знал, что начну к тебе приставать. Просто собирался отдохнуть в приятной компании.
- Странный ты человек. Мало кто умеет отдыхать в моей компании.
- Значит, люди самые настоящие идиоты, но дело не в том. Оставляю тебя с твоей книгой.
Гийом собрался уйти, но любопытство все же взяло верх, и он посмотрел на название книги. "История рыцарских родов" было написано на обложке.
- Здесь не хватает только изображения субъекта в доспехах, на боевом коне и с копьем наперевес, - заметил он не без ехидства.
- Это не романчик какой-нибудь! - возмутилась Беатрис. - И читаю я тоже не из праздного любопытства. Решила выяснить побольше про род д'Эссиньи, твоя сестра проявила немалый интерес. Подумать только, она с трудом представляла, как выглядит ваш герб!
- Да и я тоже. Хотя нет, что это я. Теперь знаю. В общем, наслаждайся чтением. Ты же историк.
В этот момент Марго села в кроватке. Гийом подмигнул ей, та ответила радостным писком. Молодой человек почувствовал, как его окатило волной нежности, что ли? Чувству сопутствовало острое сожаление: вот они, Беатрис и Марго, открытые и доверчивые. Он может причинить им боль, если не будет следить за собой. Гийом мысленно поблагодарил малышку за то, что она невольно напомнила ему столь простую истину.
- Беатрис, - сказал он уже с порога, - вам с Марго нет ни малейшей необходимости прятаться здесь. Незачем запираться на семь замков, чтобы побыть собой. Бланш - моя сестра, а не страж.
- В наши задачи входило, помнится, убедить ее, что жизнь твоя идет совершенно нормально, а не заронить подозрение, что все работающие на тебя женщины вынашивают коварные замыслы, как бы тебя соблазнить.
- Об этом не беспокойся. Я все объясню, скажу, что тебе нужен совсем другой мужчина.
Беатрис посмотрела на него в недоумении, моргнула, а потом закивала.
- Да-да, скажи. Мне бы хотелось, чтобы она это знала.
Гийома охватило странное чувство, схожее с болью. Вина, должно быть.