— Вы их не помните? — вот ведь привязался. Мы уже гуляли в парке. Сеньор Мольяри следовал за нами поодаль.
— Нет. Совсем не помню.
— А я помню. Отец с матерью очень любили друг друга. И когда он заболел, она отказалась его оставлять. Меня только отослали — он говорил с грустью. Оно и понятно. Но нельзя его жалеть. Я не для этого согласилась на прогулку. У меня есть план.
— За время что Вы жили с дядей, а потом самостоятельно, должно быть уже привыкли к вольностям? — ну давай, хватай зубами тряпку, и мы с сеньором Мольяри пойдём уже домой.
— А что для Вас вольности? — ну нет. Какой упорный. Ссориться то будем?
— У сеньорит совсем другая жизнь. Вольности для нас возможны только в приёме пищи.
— Поверьте, так называемые вольности надоедают очень быстро. И хочется покоя и комфорта в кругу семьи. — на женитьбу намекает? Ну-ну
— Я всё придумала! Давайте в рамках своей работы найдём Вам невесту! Поверьте, я справлюсь. Но предупреждаю — с Вас пятьдесят золотых. Какой должна быть Ваша невеста? Рост, вес, семья? — свахой я быть смогу. А после проведённых праздников, я кажется всех невест в столице знаю.
— Моя невеста должна быть умной, свободно мыслить и излагать свои мысли. Она должна смотреть не на меня, а мы с ней должны смотреть в одну сторону. — и ни слова про внешность или про титул. А деньги? Тоже неважно?
— Сеньорит не учат думать. Нас учат быть жёнами. Поэтому Вам нужна просто невеста из хорошей семьи. Чтобы родители её любили и правильно воспитывали. — подытожила я в ответ.
— Но Вы же не такая?
— Меня мессир Жакоп воспитывал — да что уж там. Совсем он меня не воспитывал. Только отчаянно любил и заботился.
— С Вами мне очень интересно. Вы лишены всякой жеманности. Это резко отличает Вас от всех остальных сеньорит. — это всё я знаю. Дальше то что?
Может быть я злюсь на него, что он вот так ворвался в мою размеренную жизнь? Делала что хотела, свои увлечения и круг общения. Я очень хорошо устроилась. Ну вот скажите, зачем мне замуж? Да, он надёжный, хоть и кудрявый. Но мне этого мало.
— А каким Вы себя видите через десять лет? — мне непривычно говорить о себе с посторонним человеком. И он, как на грех, ругаться не хочет. Прямо беда с ним. Попробую перевести тему разговора.
Он даже остановился. Это хорошо. Главное его выбить из привычного русла беседы. Пусть выходит из зоны комфорта. Здесь и поговорим.
— Я никогда не задумывался над этим. Семья, дети, сыр. — судя по ответу, действительно не думал.
Я вот точно знаю, что через десять лет я буду жить полной жизнью. Радоваться своим достижениям и плакать над неудачам. Буду общаться с любимыми людьми. Придумаю как купаться в море и буду регулярно это делать.
А ещё я хочу сделать жизнь людей в этом мире чуточку легче. Чтобы женщины в трудах не зарабатывали гроши. Чтобы маленькие дети не воровали на улице. Сложно? Ещё как! Всем я помочь не смогу, но даже сотне семей? Мало это?
Может поэтому и придумываю разные изобретения? Стоп. Нужна школа и лечебница. Всё бесплатное. Как же я раньше об этом не подумала?
— Барон Орро! Мы ещё долго будем гулять? У меня появились неотложные дела. Мне надо домой — я не то, чтобы спрашивала его. Скорее ставила перед фактом.
— Вам не удалось со мной поругаться, и Вы решили сбежать? — он смотрел с улыбкой.
Вот ведь. Это он думает что я сдалась? Да я ещё и не начинала!
— Возможно Вы удивитесь, но Ваше присутствие совсем не главное в моей жизни. — и милая улыбка. Сквозь него. Никакой злости или обиды. Вообще никаких эмоций. Подчеркнуто вежливо и отстраненно.
— В таком случае, позвольте Вас проводить до дома? — ой да неужели? Обиделся? Ну ничего, может корона с головы спадёт. А то всё что хочу — дайте.
Хочу и буду ходить в гости. Хочу и на прогулку поведу. А я? Я этого хочу?
Молча мы доехали до дома, обменявшись двумя словами попрощались и мы с сеньором Мольяри зашли в дом.
Нас встечал мессир Жакоп и спросил:
— Разругалась?
— Я? Что Вы! Я была предельно вежлива, но он обиделся на слова, что он не главное в моей жизни. — а потом пересказала мессиру Жакопу нашу беседу.
— Какой он молодец. Надо брать. Подумай ещё раз, пожалуйста.
— Мессир Жакоп, он мне не подходит. Не интересно мне с ним. — вот как так получилось, что и дома мне от Кудрявого покоя нет.
— Я честно его не гнала, он всё сам. А вот мне Ваш совет очень нужен. Я придумала сделать школу и лечебницу для тех, кто не может заплатить. Как это организовать? — щёлк, и фокус разговора сместился.
— А ты представляешь, с кем будешь иметь дело? Это не благородные сеньоры. Они и побить и ограбить могут!
— А я сама и не буду этим заниматься. Найду помещения и управляющих. Пусть сами справляются. С меня только деньги. Ну и общий контроль.
— Да ты разоришься! Это же надо столы, стулья, бумагу и много чего только для школы. А лечебница? Кровати и белье, лекари и уборщицы — им тоже платить надо. А травки? Их нужно закупать в огромном количестве!
— Правильно! Нам нужна смета расходов. Как мне с Вами повезло! Не перестаю возносить молитвы Пресвятой Деве! А кто может такую смету составить?
— Могу и я составить. Спросить что сколько стоит есть у кого — он только обречённо махнул рукой. Возможно в надежде, что увидев цифры, я отступлюсь. Нет. Я лучше придумаю ещё с десяток патентов.
Глава 92
Глава 92
Меня не отговаривали от моего проекта только стены.
— Натале, это страшные люди. Они одной рукой берут у тебя монету, а другой представляют нож к горлу, или вытаскивают весь кошелёк — мессир Викензо приводил аргументы и примеры из жизни.
— Сеньорита Натале, они привыкли так жить, может не надо что-то менять? — сеньора Лаура! Ну как Вы не понимаете, что к нищете невозможно привыкнуть? Когда от голода на твоих руках умирают дети? Кто может к этому привыкнуть?
— Натале, а давай им монеты раздадим? По немногу, но всем. Пусть купят себе что-нибудь! — Роза предложила свой вариант. Но он не подходит. Монеты они проедят, или у них отберут более сильные. А дальше что?
Пино и тот, попробовал меня отговорить.
— Сеньорита Натале, понимаете, мы с мальчишками сами воровали на улицах. Но сеньора Орландо предложила нам работу и мы ухватились за её предложение. Я ведь многих тогда звал с собой, а согласились два-три десятка. Кто-то не верил богачам, другие были в «стае» и их не отпустили. Но больше всего тех, кому ничего не надо. Украдут, напьются, подерутся. На следующий день по-новой. Они смирились со своей жизнью и их не исправить.
Что касается взрослых, я отчасти и соглашусь. Им не на что рассчитывать в жизни. А дети? Их можно научить читать и писать и у них появится шанс устроится на работу. Изменить мышление, вырваться из этого замкнутого круга.
Выслушав все мнения и доводы, я решила своими глазами посмотреть, как живёт Нижний квартал и ему подобные.
Новый всплеск возражений и отговоров. «Сеньорите там не место», «Можно вообще без кареты остаться», «Там даже городская стража бывать побаиваются» и так далее. Но я была неумолима.
В итоге мы договорились, что я поеду в карете Тайного ордена, и в сопровождении второй такой же кареты с охранниками и десятком гвардейцев в придачу.
И я поехала. Никогда не видела таких условий жизни, и нигде. Дома все как скворечники. В трещинах и подтеках, а вместо окон — маленькие черные отверстия. Грязи и мусора на улицах по колено. В этом мусоре копошатся крысы, бездомные люди, животные и дети. Вонь режет глаза.
Дети одеты в рванье, зачастую все босиком. Волосы на головах шевелятся от избытка вшей.
Домой я вернулась другим человеком. И начала обдумывать детали своего плана.
К этому времени я заработала почти четыре тысячи золотых. На них можно было купить небольшой город. Кроме того, от проведения праздников и с патентов я ежемесячно получала триста-четыреста золотых.