— Нет! — неожиданно для себя произнес Матвей. — Хватит. Больше я убегать не буду! Больше не позволю никому вышвыривать меня за порог словно щенка, ясно!
Он с досадой стукнул кулаком по рулю, зашипел от боли, поднял кисть и увидел небольшой порез, на котором давно запеклась кровь. Вспоминать о том, как он вчера махал «розочкой», словно банальный уголовник, совершенно не хотелось. Становилось стыдно даже не перед самими собой, а перед девушкой.
«Стоп» — мысленно скомандовал Матвей. — «Не перед девушкой, а перед призраком. Она давно уже мертва…»
Он выдохнул и открыл дверь. Да, мертва, а он еще добавил, вогнав «розочку» ей в грудь. Надо сказать, никогда в жизни он так не пугался.
Дождь, начавшийся вчерашним вечером, продолжал идти всю ночь, и пока просвета в серых облаках не намечалось. Ежась от затекающих под воротник прохладных капель, Матвей открыл багажник. Вещи остались в доме, но здесь у него валялась старая куртка, которую он надевал, когда возился с машиной, например, если требовалось заменить колесо. Она была не особо чистая, но это волновало мужчину в последнюю очередь, важнее то, что она была с капюшоном.
Матвей накинул куртку и огляделся. Далеко он вчера не уехал. Остановился на окраине Алуфьего, вытащил дрожащими руками ключ из замка зажигания и несколько минут смотрел, как дождь заливает лобовое стекло. Хорошо, что ключи от машины были в кармане. Ключи и бумажник. Телефон остался там.
Зазвонили колокола, и Матвей поднял голову, рассматривая золотистые купола. А ведь это идея!
Он быстро перебежал через дорогу, прошелся под сенью деревьев великанов, отшатнулся от нищего, который скорее мог бы признать в нем конкурента, нежели прихожанина, и ступил под прохладный свод.
Матвей был крещеным, бабушка в детстве озаботилась. Правда, в церкви он был от силы, раз пять: на трех свадьбах, одних похоронах и одном крещении. Мужчина вздохнул, вытащил руки из карманов и подошел к ближайшей иконе, которая казалась несколько зыбкой из-за пламени поставленных перед ней свечей.
— Вы ведь не наш прихожанин? — спросил кто-то из-за спины и Матвей обернулся. К нему приближался священник в черном одеянии.
— Нет.
— Отец Афанасий, — представился тот.
— Матвей, — сказал мужчина, протянул руку и смутился понятия не имея, как нужно приветствовать священников. Но отец Афанасий спокойно пожал протянутую ладонь и поинтересовался:
— Что привело тебя, сын мой, в эту обитель?
— Вы можете освятить дом? — не стал ходить вокруг да около Матвей.
— Да. конечно. Какой дом? Далеко?
— Дом у озера. — ответил Матвей и тут же увидел, как что-то мелькнуло в глазах священника. Увидел и тут же понял. — Вы уже освящали его.
— Три раза, — признался тот. — А мой предшественник раз десять, если не больше.
— Не помогло?
— Смотря от чего. — Священник перекрестился, глядя на икону. — Если от «зла», то нет. А если для самоуспокоения, то вполне.
— А почему не помогло от зла? Разве все это, — он махнул рукой, — не должно помогать от всякой чертовщины.
— Должно, — с улыбкой согласился священник. — А не помогло, потому что возможно в том доме нет зла.
— Нет? А что же там тогда?
— Это вы мне скажите. — С этими словами священник выразительно посмотрел на грязную куртку, на майку, которую мужчина так и не удосужился переодеть, запах виски до сих пор улавливался без труда.
Матвей опустил взгляд, словно рассматривать кроссовки и край джинс, что выглядывали из-под рясы служителя, было намного увлекательнее, чем отвечать на вопросы. Он уже знал, что сейчас скажет священник об алкоголе, о неправильном образе жизни, словом, повторит на свой лад речь фельдшера. Знал и даже успел пожалеть о своем порыве, который заставил его зайти в церковь.
— Завтра вас устроит? — внезапно спросил отец Афанасий.
— Что? — Матвей поднял голову.
— Я могу освятить дом у озера завтра.
— С-спасибо, — ответил мужчина и вытащил из кармана бумажник. — Сколько я вам…
— Нисколько, — отмахнулся священник. — Поставьте свечку Николаю- чудотворцу, вам точно лишним не будет.
— Я., да, конечно, сейчас.
Священник отошел, а Матвей направился к прилавку, из-за которого к их беседе с интересом прислушивалась пожилая женщина в платке.
— Мне бы свечей…
— Обычных или освященных?
— А в чем разница? — мужчина раскрыл бумажник.
— В том, что они освящены, — сказала продавщица со значением, так обычно в рекламе говорят, что новый батончик теперь стал вдвое вкуснее старого.
— Тогда освященных десяток и еще… — он смотрел на прилавок на котором были разложены миниатюрные крестики, иконки, какие-то медальоны, книги… Но ни больших распятий, какие он видел в фильме про вампиров, ни осиновых кольев, видел там же. — У вас есть соль?