— Брысь, рыжая! — чуть хрипловатый женский голос не звучал угрожающе, скорее — мягко, но зверь сразу же послушался и слез с моей спины.
Я поднялась на колени, отряхнула с лица и одежды налипшую траву и землю, после чего обернулась. Чуть в стороне стояла низкая, даже по сравнению со мной, рыжеволосая женщина, закутанная в лисью шкуру прямо на голое тело. Однако! И как только не мерзнет? Хотя кто бы говорил, а тот, кто весь первый курс по любой погоде ходил в институт в мини-юбке, чтобы понравиться Лешке-недельке, как единственному парню в группе — лучше бы молчал. Может, у нее тут свой Алеша есть? Или мой Алеша. Впрочем, пусть забирает, мне не жалко.
— Ну что, — женщина исчезла и появилась за моим правым плечом, заставив меня развернуться, — не будешь больше бегать, Хо-озяйка?
Буду, конечно, буду! Но не стоит так сразу выдавать свои планы.
— А вы кто? И куда мы идем? Надо же мне знать, чтобы случайно не побежать в другую сторону.
— Зачем тебе мое имя? А идем к твоему суженому, заждался он тебя.
— К боярину?
— К другому, настоящему. Идем, княжна, не заставляй суженого третий раз сватов засылать!
Она пихнула меня в спину, заставив сделать шаг вперед. Значит, птеродактили и невидимые лисы — это сваты? Что-то не нравится мне новый женишок. Пожалуй, боярин со всей его озабоченностью — лучший вариант. Как же я домой хочу! Помню, как пожелала найти себе жениха на Новый год. Получите, Лилия Александровна, сразу двоих.
Неожиданно меня кто-то дёрнул за руку, и я повалилась на снег. Рядом шлепнулся Алеша, но уже через мгновение он снова стоял на ногах со своим фирменным криком:
— Беги!
Легко сказать, здесь снега было почти по колено, я ноги-то с трудом переставляла, какой уж тут бег. Да и куда бежать? В этот раз нас выбросило посреди огромного поля, только остяки сорняков торчат кое-где, серыми черточками разрывая искрящееся под светом звезд покрывало снега. Здесь бы лыжи пригодились. А лучше — снегоход. К чему скромность? Танк — вот идеальное средство передвижения по этому сумасшедшему миру.
Несмотря на идиотские мысли, я, как могла, спешила убраться подальше от места, где мы выпали. Тем более, сзади послышался рык и звуки борьбы. Мое воображение сразу же нарисовало красочный поединок Алеши и лис. И то, как он копьем прокалывает последнего из зверей и стоит, подбоченившись и поставив на тушу ногу. И все это на фоне заката. Точнее — звездного неба.
Картинка была настолько заманчивой, что я не выдержала и обернулась. В реальности лисы дожирали Алешу. Один из зверей тащил его за ногу, второй — грыз руку, которой Алеша пытался закрыть лицо и шею, и еще двое, ощерившись, стояли по сторонам.
В книгах все это выглядит как-то иначе. Затем я, кажется, закричала и побежала к ним. Лисы дружно посмотрели на прибавку к обеду. Похоже, таких сумасшедших людей они еще не встречали.
Не дав мне сделать и пары шагов, рядом появилась рыжая женщина и схватила меня за руку:
— Не спеши, княжна. Лисы попробовали крови, теперь их не остановить. Не стоит жалеть этого лиходея.
Я отпихнула ее и снова поспешила к лисам. Алеша, конечно, тот еще Алеша, но не могу я смотреть, как человека заживо поедают. Пусть нас обоих съедят. Какая романтичная смерть — от лисьих зубов.
Рыжая сразу же догнала меня и влепила оплеуху. Щека вначале онемела, затем стала полыхать жаром и болью. У меня даже слезы выступили.
— С ума сошла? Не вставай между лисой и ее добычей! — рявкнула женщина.
Я выпрямилась и ухватила ее за руку:
— На кого руку подняла, шваль?
Чужой, властный голос произносил эти слова. Это была я и не я одновременно. Рыжая сжалась в комок и плюхнулась на колени:
— Пощади, не губи понапрасну! Я же тебя уберечь хотела!
— Жить будешь. Но на мои земли тебе больше ходу нет.
— Смилуйся, княжна, смилуйся…
Я больше не слушала ее. Заметенное снегом поле плавилось под моим взглядом, на него словно бы наслаивались другие места: странный лес, по которому мы шли с Алешей; бескрайняя водная гладь и узкая полоса отмели, на которой стояли мы с рыжей; опушка и моя «Калинка»; разрушенный футуристический город; средневековый замок и горы на заднем плане. Надо бы выпустить лиходейку здесь, но нынче я добрая, поэтому вытолкнула ее возле моей машины. Казалось бы, вот он, дом.
Но там еще Алеша остался, поэтому я сконцентрировалась на нем и лисах. Звери впервые были видны целиком. Пространство вокруг них плыло и менялось, как будто лисы жили сразу в нескольких мирах. Заметив исчезновение своей хозяйки, звери зарычали и бросились на меня. Я улыбнулась и махнула на них рукой. Пространство вернулось к своему обычному состоянию, больше не принимая в себя лис. Я с ужасом смотрела, как на снег посыпались части их тел, словно бы обрубленные огромным мечом.
— Как ты это сделала?
Алеша сел, а затем подполз ко мне и ухватил за штанину. Мы снова были посреди странного леса. А я все еще стояла и не могла пошевелиться:
— Не знаю. Но повторить не смогу. Так что выводи нас отсюда.
Алеша криво улыбнулся и повалился на землю. Только сейчас до меня дошло, что он истекает кровью.
Оказывается, до этого шла белая полоса. А теперь я неизвестно где, Алеша ранен, а мои способности снова решили задремать. Как же не вовремя! Взять бы и перенестись к нашей городской больнице или на Заставу, к боярину, должны же там врачи быть.
Алеша, тем временем, еще сильнее побледнел, губы налились синевой. Я даже боялась проверить: дышит он или нет. Надо срочно что-то сделать! В голове всплыли уроки ОБЖ об оказании первой помощи. Наложить жгут. И где его взять? Я стащила с себя свитер, потом футболку, со второй попытки разорвала ее на две части и, как могла, перетянула Алеше руку и ногу. Вроде еще полагалось прикрепить к импровизированному жгуту бумажку со временем его наложения, но у меня нет ни часов, ни бумажки, зато есть нехорошая уверенность, что парень не протянет те самые сорок минут, после которых жгут начинает вредить.
Кровь немного остановилась, но все равно продолжала заливать утоптанную землю дороги между мирами. Я кое-как замотала Алешину ногу платком, а руку — свитером. И все, на этом запас моих знаний по оказанию первой помощи исчерпался. И то, не уверена, что не сделала парню хуже. Знаю, глупо сидеть и причитать над больным, но ни на что другое у меня сейчас не хватало ни сил, ни фантазии:
— Алешенька, миленький, давай ты не будешь сейчас умирать! Пожалуйста!
— А когда можно? — голос у него был слабым и сиплым, но я все равно ненадолго обрадовалась, но потом вспомнила, что у умирающих бывает кратковременное улучшение перед самой кончиной, и мне снова поплохело.