– А масса Маклин позволил?
– Стала бы я тебя звать, если бы он не позволил! Это его приказ. А ты что, не хочешь?
Его розовая ладонь нащупала под тонкой тканью передника твердые груди Лукреции Борджиа.
– Как добр ко мне масса Маклин! – Эти слова Джубо произнес так тихо, что она едва их расслышала. Его глаза были закрыты, он прижимался к ней всем телом. – Сколько я здесь живу, у меня не было женщины. Я хочу сказать – постоянной. Старухи, с которыми я валандался в кустах, не в счет. Какая от них радость? Так ты говоришь, масса Маклин позволил мне спать с тобой прямо на кухне?
Она молча кивнула. Гладкая кожа Джубо, его могучие мышцы представляли для нее неодолимый соблазн; она продолжила начатое исследование. Ее рука, уже забравшаяся ему под рубашку, скользнула по его твердому животу и достигла зарослей. Он притянул ее к себе. Она прикоснулась губами к его рту, и он, еще не имея опыта по части поцелуев, все-таки не стал отодвигаться. Он оказался восприимчивым учеником. Ее язык проник ему в рот, пальцы продвигались все ниже.
– Ну и силен же ты, Джубо! – поощрила она его, оторвавшись от его губ. – Знай я об этом раньше, давно бы пригласила тебя в кусты. Но так, с согласия массы Маклина, все равно лучше.
Он, уже не обращая внимания на ее речи, расстегнул деревянную пуговицу на штанах, позволив им спуститься ему на колени. Его тело изогнулось, поощряя Лукрецию Борджиа к дальнейшим смелым действиям.
– Не останавливайся, Лукреция Борджиа, – прошептал он через некоторое время, уже задыхаясь. – Скорее! Пожалуйста, скорее!
Но она, наоборот, убрала руку.
– Прошу тебя! – умолял он. – Я больше не могу!
– Ты что, собрался забрызгать пол? Экое расточительство! Нет, лучше прибережем твое семя на ночь. Массе Маклину не терпится получить от меня малыша. Какие же дети, если ты будешь швыряться своим соком налево-направо? Нет, Натягивай штаны и жди ночи.
Он неохотно повиновался. Она указала ему на мыло и полотенце:
– Я хочу, чтобы ты пришел ко мне чистым, хорошо пахнущим. Представляешь, какого славного малыша мы заделаем для массы Маклина! Только бы он получился похожим на меня, а не на тебя. Ты, Джубо, парень хоть куда, вот только физиономией подкачал. Экий ниггер!
– А мне на это наплевать, Лукреция Борджиа! Масса Маклин, поди, знает, что детей делают не физиономией.
– Я тоже знаю, как их делают. – Она наблюдала, как он натягивает штаны и застегивает свою пуговицу. – Как мне хочется, чтобы поскорее наступила ночь! – Она поспешила прочь из конюшни, заливаясь счастливым смехом. – Теперь я не жалею, что Большой Джем сбежал. Со мной будет Джубо. В темноте я все равно не смогу различить его лицо. Да, масса Маклин – добрый хозяин.
Пройдя еще несколько шагов, она пробормотала себе под нос:
– Но и на меня ему грех жаловаться. У него хорошая служанка. Лучше не найти!
Глава V
На четвертый день после исчезновения Большого Джема гнев Маклина сменился беспокойством. Он призывал в свидетели любого, кто оказывался поблизости, и клялся, что стоит Джему вернуться – и он задаст ему такую взбучку, какая еще не снилась ни одному рабу. Бич так славно прогуляется по спине и заднице ниггера, что тот целую неделю не сможет сидеть, не то что бегать. Ничего, он раз и навсегда излечит его от привычки ударяться в бега. На пятый день на смену беспокойству пришла тревога, на шестой хозяин запаниковал.
На седьмой день Джубо было велено запрячь в телегу лучших лошадей. Начался объезд близлежащих плантаций и опрос, не видел ли кто Большого Джема. Повсюду, в том числе и в Раунд Три, Маклина ждал отрицательный ответ. Джем как сквозь землю провалился. После его исчезновения минуло слишком много времени, чтобы собаки смогли взять след. Не оставалось ничего другого, как смириться с тем, что плантация навсегда лишилась ценного раба.
Не желая признавать поражение, Маклин остановился на обратном пути в лавке Банниона и сообщил владельцу заведения и молодому блондину по имени Ренсом Лайтфут, который околачивался возле прилавка, что обещает сотню долларов вознаграждения тому, кто сообщит о местонахождении Джема и привезет его обратно в Элм Гроув. Банниона он попросил оповестить об этом всех посетителей, которые станут заглядывать к нему по вечерам, чтобы пропустить по стаканчику кукурузного виски. Баннион и Лайтфут дружно поклялись, что приложат все силы, чтобы заработать сто долларов, – в те времена такое вознаграждение считалось сверхщедрым. Впрочем, и тот и другой признались, что слыхом не слыхивали ни о каком Большом Джеме.
– Как у вас сейчас дела со светлокожим молодняком, мистер Маклин? – осведомился Баннион, заговорщически поглядывая на Ренсома Лайтфута, не отходившего от стойки.