Маша подняла голову от карты и увидела их. По асфальтовым дорожкам набережной сновали велосипедисты и роллеры, а ещё неспешно прогуливались отдыхающие. Но этих двоих Маша заметила сразу же. Они выделялись.
Маша отступила дальше за стелу, хотя и сомневалась, что на неё обратят внимание. Женщина была в светлом платье. Распущенные волосы спускались до талии. Ещё она улыбалась, но куда-то вдаль, как будто разглядела там невыносимо прекрасную картину. Антонио, который шёл рядом с ней, Маша узнала бы просто по звуку шагов. И он так по-особому держал спутницу под руку, что раздумывать тут было не над чем — всё становилось ясно с первого взгляда.
Маша кое-как сложила карту и спрятала её в сумку. Ясно теперь, почему Антонио свалил это дело на неё. Ещё бы, самому не с руки, тем более, тут и дураку ясно: преподавательница биологии — единственная подозреваемая. Даже если с треском натянуть теорию о том, что девочка покончила с собой, всё равно не докажешь, как она это сделала.
Подождав, пока они уйдут на достаточное расстояние, Маша зашагала в обратном направлении. Если она правильно прочитала карту, здесь было не так уж далеко: до самого конца бетонного парапета, потом перейти через железнодорожные пути по высокому мосту и ещё немного — плутать в переплетениях улиц.
Пока Маша добиралась до парка, она трижды убедила себя в том, что детей убивает фантом города. С этим всё было ясно, неясно, что делать теперь. Антонио ей здесь не помощник, а фантом, пожирающий детей сотнями, явно не такой уж слабый противник.
Парк был прекрасен: в ветвях деревьев гулял свежий ветерок, шумел фонтан в центре. Дальний конец дорожек терялся во влажной тени и запахах прелых листьев. Там редко ходили, никогда не стригли деревьев и не сажали цветов.
Маше повезло — парк оказался безлюден, только у входа бродила девочка с щенком на красном поводке. Маша быстро миновала открытые дорожки, а там, где аллеи сходились в небе куполом, замедлила шаг.
Тоненько гудела мошкара, прохлада хватала за голые коленки, но было здесь что-то ещё, то, от чего кожа покрывалась мурашками. Маша прошла ещё с десяток шагов и остановилась. Она с самого института не занималась ловлей сущностей, и уж точно прошли те времена, когда она безрассудно резала руки в кровь, чтобы призвать какую-нибудь не-жизнь. Тогда, после нескольких неудачных попыток, которые чуть было не закончились трагедией, она запретила себе ввязываться в подобное.
С тех пор её способностей никто не развивал. Теперь она могла разве что учуять, ощутить кончиками пальцев потусторонний холод, всё равно как птицы ощущают смутную тревогу перед бурей.
Ей стало жарко — даже в майке на тонких бретельках, — жар поднялся по спине и ударил в затылок. И тут же по позвоночнику на тонких лапках пробежал холод. Маша стояла в тени раскидистых лип и бездумно потирала покрытые мурашками предплечья.
— Иди сюда, — приказала Маша. Тот голос, который слышат сущности, после долгого перерыва не желал ей подчиняться. Горло обдало холодом. — Выходи.
Маша закашлялась. Она зашагала по едва заметной тропинке, примятая трава расправлялась, стоило ей поднять ногу. В глубине липовой рощи не нашлось беседок и фонарей. Старый памятник — местами обнажилась ржавая арматура. Маша обошла его со всех сторон и спряталась за широким плащом памятника.
— Иди сюда, — повторила она. На этот раз голос поддался лучше. Во рту появился привкус дорожной пыли и степной полыни. — Иди.
Протухшим ветром дохнуло ей в лицо. Маша постояла с закрытыми глазами, прислушиваясь. Отголоски дара пробуждались в ней, как обнажается земля из-под снега ранней весной. Она вспомнила тяжелое ощущение чужого присутствия — теперь такого не было.
Здесь было пусто. Маша подпрыгнула и села на засыпанный сухими листьями постамент. В парке остались только его следы — того, кто убил Алису. Следы, которые всё ещё пахли степной полынью, от которых ещё бежали мурашки по коже.
Колени дрожали. Ей бы прилечь, но до дома ещё добираться — минут сорок с пересадкой. Маша склонила голову на подставленные руки, и далёкое гудение машин сделалось эфемерным.
Была бы она талантливым медиумом — она бы взяла его след и пошла по нему. Она бы нашла и — возможно — спасла бы ребёнка, которого он собирался убить следующим. Но следы были такими слабыми, что пока она добьётся привлечения к работе штатного медиума, они простынут совсем.