— Ты убрал дорогу, — произношу я. — Смелое решение. Красиво, конечно, уютно очень. Но камнями тебя не забросали за отмену городского транспорта?
— Сам боялся. Даже жалобы были. Весь транспорт перенёс на соседние улицы, увеличил количество маршруток. Да и машинами теперь все пользуются. Город у нас молодой, много семей с детьми. Вышли из дома и прямо к парку по пешеходной зоне. Не нужно бояться, что ребёнок под машину попадёт. Сам помнишь, как раньше по центру погонять любили. Молодёжь теперь на бродвее собирается, я здесь много мест для отдыха оборудовал. В общем, довольных оказалось больше, чем недовольных.
— У тебя сын? — уточняю. Кажется, Марек когда-то упоминал.
Комаров почему-то отвечает не сразу.
— Да.
— Такая же мелочь, как у Захара?
— Нет. Старше. В этом году девять лет исполнилось, — признаётся Костя.
Я слегка шокирован. Это означает, что, едва я уехал, Комаров кому-то заделал ребёнка. А я и девушки рядом с ним не помню. Десять лет назад ни у кого из нас не было девушки. Только Марек встречался с моей сестрой Евой. Но, как и я, Марек до сих пор один.
Мареку, Захару и Глебу, который теперь заместитель начальника полиции города уже по тридцать четыре года. Косте — тридцать три. Родители хотели впихнуть его в самую сильную команду, что и сделали. Мне — тридцать два. Я был младше всех почти на два года. Но меня взяли потому, что подавал большие надежды. А капитаном у нас был Марек. Не самый талантливый в футболе, но самый умный.
— Неожиданно, — мямлю я, произведя не сложные подсчёты.
— Давно её любил, — спокойно признаётся друг. — Но боялся ей сказать. Женились действительно по-залёту. Молодые, неопытные, много ли нам надо было. Мне на тот момент двадцать три исполнилось, по годам вполне нормально. Главное, что любим до сих пор.
Я хочу подробнее узнать о его жене, но к нам навстречу спешит начальник парка и разговор о личном приходится прекратить. Дальше идём втроём. На почтительном расстоянии — парковая охрана. Берегут Комарова. Чтобы никакая муха, а уж тем более, шмель не подлетел. По пути осматриваю изменения. Прямо в центре появилось два огромных искусственных озера, посреди которых расположили с десяток фонтанов. Неплохо.
— Теперь у нас своя набережная, — рапортует директор парка, с опаской поглядывая на меня. Комаров представил меня по имени отчеству, и директор не может угадать кто я: столичный проверяющий, щедрый инвестор или ещё какая-то неведомая шишка, в прямом смысле свалившаяся ему на голову в центре парка. — Смотрите, как продумано здесь обустройство: и лодки, и катамараны покататься, и детские площадки, и фуд-корт покушать, а сколько скамеек и ротонд, чтобы посидеть и полюбоваться видами — не счесть.
— А где «метро»? — уточняю я.
Директор тушуется и беспомощно смотрит на Комарова. Тот ржёт и хлопает меня по плечу.
— Не забыл, Тур? Я каждый раз, как сюда прихожу, думаю, может, зря убрали? Что-то у нас в последнее время в городе демография стала падать. Всё же «метро» здорово этот вопрос решало.
Сколько я себя помню, на месте одного из озёр раньше размещались общественные туалеты. Дело нужное. И место правильное. Всё же именно здесь располагалась городская арена, где устраивались концерты, проводились митинги по праздникам и другие городские мероприятия, на которых приходила уйма народа. Не знаю почему, но низкое здание общественных сортиров уходило в землю ступеньками, как в настоящем метро. Может, чтобы запах так не был слышен? А вверху, чтобы было заметно издалека, на здании располагалась большая буква «М». Почему именно она, никто не знал. Парк расположен в пешей доступности от двух вокзалов: железнодорожного и автобусного, поэтому многочисленные гости города, выходя из транспорта, хорошо видели букву «М» и думали, что это вход в метро. Самого метро в нашем городе никогда не было. Всё наше поколение, да и предыдущее и, наверное, ещё несколько последующих, вступив в сложный подростковый период часто развлекалось тем, что на вопросы о том же метро, без зазрения совести указывало соответствующее направление к заглавной букве «М». Когда началась перестройка девяностых, и все узнали о рыночных отношениях, городские туалеты быстро выкупил какой-то смышлёный частник. Он провёл хороший ремонт, даже отопление сделал и посадил бабульку-одуванчика продавать билеты. Ночью бабуля закрывалась на все замки и свой пост не покидала. Если кто-то начинал буянить или ломился, не оплатив пару копеек, бабуля вызывала милицию. Но если за билет платили, престарелая кассир-контролёр не выгоняла даже тогда, когда парень с девушкой шли в одну кабинку и надолго там закрывались. Если учесть, что общежития трёх колледжей, раньше носивших названия техникумов, располагались рядом, место с буквой «М» было очень популярно у вечно бедных студентов, особенно зимой. Чисто, тепло, кабинка закрывается…. Ну, а последствиями длительного посещения, как правильно заметил Костя, уже занимался местный роддом, а там уже и Загс подтягивался… Признаюсь, я тоже пару раз, ладно, пару десятков раз воспользовался помещением с буквой «М». В возрасте восемнадцати-двадцати лет был такой период острого недержания. Резко хотелось и не было сил терпеть. Дома — мама с сестрой, съёмные квартиры — не по карману, на улице — уж очень холодно.