— Что у нас на завтрак? – чтобы что-то сказать в ответ и снова услышать свой новый голос, спросила Светлана.
— Как ты любишь, милочка, - из смежной комнаты с большой сковородой, на которой все еще шкворчала яичница, вышла Дарья. – со сливошным маслом и гренками, - она даже голосом пыталась передать всю и без того прекрасно передающуюся запахами вкусноту.
— Тебе бы в актрисы, Дарья, - ответила Светлана, в очередной раз подметившая ее сходство с Мордюковой.
— Нет уж, увольте, увольте, деточка, стыд и позор этому вашему кино. Послушалась я было подруги своей и лучший свою костюм надела. Вышла, дура старая, отправилась в это ваше кино, - накладывая в тарелку Светлане щедрую порцию глазуньи, рассказывала Дарья и цокала языком.
— И что же? – не удержалась после долгой паузы рассказчицы Ольга.
— И то! Профурсетки эти ваши актрисы! Целовалась там, аки с супружником! На весь зал! А я не хотела блажить-то, видит Бог, не хотела. Переспросила у Настасьи Давыдовны – муж он ейный, или как? – Дарья опустила сковороду, посерела в лице и с чувством продолжила: - Нет, говорит. Это тоже актер, и с кем только они уже этих сцен не играли! Во-от тогдаа-то я вста-ала, да как пошла чихвостить всю эту непотребщину! – в образе, которым она передавала саму себя, Дарья забыла, что в руках у нее сковорода с остатками глазуньи и размахнулась ею с такой силой, что та вылетела из рук, пролетела столовую, миновала дверной проем в кухню и громко там обо что-то ударилась.
Ольга засмеялась так, что Светлана просто не могла удержаться и тоже покатилась со смеху. Она согнулась пополам и хохотала от всей души не над сковородой, а над Дарьей.
— Степанида Ильинишна, душенька, прости дуру старую, прости безрукую, - со словами мольбы Дарья бросилась в кухню, чтобы оценить масштабы ущерба, нанесенного ее постановкой.
— Сашенька наша, наконец, в себя пришла. Все благодаря тебе, Дарья. Так что, не больно причитай. Спроворь себе что-нибудь, да иди к нам, - «матушка» улыбалась, глядя на дочь, заливающуюся смехом, как раньше. – Думала, она умом тронулась от беды. Хотела ведь в Тюмень учиться ехать, а теперь и дома там нет. Да и денег на обучение.
Светлана Борисовна, кроме огромной любви, родившейся к этой Дарье, обрела в эти секунды понимание, что вот так вот, исподволь, она куда больше узнает о том, что здесь произошло. Вернее, что произошло с ней.
Дарья ела за одним столом со всеми, не стесняясь, просила передать хлеб и горчицу, которую намазывала на хлеб, как варенье. Матушка не касалась темы отъезда, пока Дарья не заговорила о нем:
— Это ж надо-о, - осторожно отхлебывая чай из огромной щербатой кружки, качала она головой, - домища какой в Москве, два доходных дома в Тюмени, поместье в деревне Липовке у самого Байкала…
— Только выть не начинай, Дарья, и так тошно, - сворачивая льняную салфетку и выглаживая на ней уголки, потом снова разворачивая и сворачивая её, обмолвилась Степанида и быстро глянула на дочь, внимательно слушающую слова няньки.
— Ей так, может, полегче, пусть выговорится, - ответила на ее взгляд Светлана и улыбнулась. Она решила, что надо подыгрывать, и тогда малой кровью отделаются все.
— Хоть и геенна огненная – эти ваши книги, а дело девка говорит, - мотнула на Светлану головой Дарья. – Две тройки лошадей, карета зимняя да летняя, прогулочных колясок… - задумалась Дарья.
— Три… - вставила Светлана реплику Бунши из известного всем фильма и, осмотревшись, поняла, что посмеяться над удачной шуткой не с кем.
— Две, но какие! – продолжила Дарья, не обращая внимания на девушку.
— Ладно, и куда это все? – аккуратно переспросила Светлана.
— Туда, туда! – в сердцах Дарья снова махнула рукой, указывая на потолок. Все подняли голову. – В трубу! – закончила она свой монолог и, как ни в чем не бывало, продолжила пить чай.
— Ясно, - выдохнув, сказала Светлана Борисовна. – И что же дальше? – стараясь не задавать вопросов, которые могут показаться глупыми или снова укажут на то, что она не в себе, спросила она.
— А дальше, милая, поместье в Пятигорье, голос матушки задрожал.
— Не смейте уросить, Степанида Ильинишна. Это нам сейчас непозволительно, - взяв ее за руку, приказала Дарья, и та короткими кивками закачала головой, видимо, поняв, чем это может грозить для дочери.
— Батюшка ваш рассказывал ведь, что там все обустроено и даже железная дорога есть. Практически до поместья. За пару часов на коляске до места и долетим, - в разговор вступила Ольга, видимо, поняв, что Сашенька и правда, несколько не в себе.