Для меня все эти меры предосторожности были ни к чему. Я уже владел Силой, и предстоящая церемония имела лишь чисто символическое значение, но эту традицию я нарушать не собирался. И вообще, сходу ломать установленные порядки было бы с моей стороны глупо и опрометчиво. Со своим уставом в чужой монастырь не суйся – золотое правило, которому следуют все люди умные и здравомыслящие. Приходи в монастырь, соглашайся с его уставом, становись приором – и лишь тогда меняй устав, да постепенно, не нахрапом. Так я и намерен был действовать – маленькими шажками к великой цели.
Погружённый во тьму, дворец спал в предвкушении завтрашних празднеств. Спал также и город, чтобы утром проснуться под звон колоколов всех авалонских церквей и часовен, возвещающих сразу о двух торжествах: сначала в соборе святого Патрика состоится давно ожидаемое событие – бракосочетание леди Дейрдры Лейнстер с Артуром Кевином Пендрагоном, что должно символизировать примирение двух династий и двух основных этнических групп королевства. Затем праздничная процессия двинется к собору святого Андрея Авалонского на коронацию нового короля Лайонесса и будущего властителя всего этого мира, без лишней скромности названного мною Землёй Артура.
Завтра Дейрдра станет моей законной женой, и отчасти поэтому я не мог уснуть. Нет, я вовсе не разлюбил Дейрдру. Моя любовь к ней нисколько не уменьшилась, но вместе с тем не по дням, а по часам росло и крепло нежное чувство к Дане, которое, даже при всём желании, я никак не мог назвать просто влечением, похотью, вожделением. Это была любовь. Несомненно, любовь…
Сидя в тёмной гостиной королевских покоев и скуривая одну сигарету за другой, я предавался горьким раздумьям. Раньше я не верил, что можно любить двух женщин сразу, и когда слышал подобное, то лишь скептически усмехался. Да, я знал, что любовь приходит и уходит; даже настоящая, большая любовь в конце концов умирает (особенно, если сам ты практически бессмертен), или её вытесняет другая любовь. Со мной же этого не произошло, а случилось нечто невообразимое: нежность и страсть во мне окончательно рассорились, потому как первой милее была Дана, а вторая предпочитала Дейрдру. Такое расслоение чувств может показаться вам странным, искусственным, надуманным. Возможно, я несколько неуклюже выражаюсь, описывая своё состояние, но других слов для этого я подобрать не могу. Если вы поняли меня (хотя я сам себя толком не понимаю) и знаете, как выразиться точнее и изящнее, я буду признателен вам за подсказку… А впрочем, не думаю, что слова здесь имеют такое уж большое значение.
В последнее время моя нежность всё увереннее торжествует над страстью, чему немало поспособствовал очередной каприз Дейрдры, которой вдруг взбрело в голову, что мы не должны спать вместе до свадьбы. Её решение было продиктовано запоздалым желанием соблюсти все приличия, и не столько в глазах людей, сколь перед собственной совестью. Умом я это понимал и согласился с ней, но где-то внутри меня что-то оборвалось. Между нами возник холодок, и моя неудовлетворённая страсть обратилась нежностью к Дане. Каждый вечер, ложась спать в одиночестве, я закрывал глаза и представлял в своих объятиях Дейрдру; но едва лишь моё сознание погружалось в полудрёму, лицо моей любимой слегка менялось, напрочь исчезали очаровательные веснушки, безукоризненно правильные черты немного смягчались, золотисто-рыжие волосы приобретали иной оттенок, их локоны свивались в колечки, а изумрудно-зелёные глаза смотрели на меня не так томно, как ласково… Я засыпал, мысленно обнимая Дану! И если вы назовёте это сексуальной шизофренией, пожалуй, я не стану протестовать.
Однако не бывает худа без добра. Стремясь отвлечься от личных проблем, я за время путешествия из Лохланна в Авалон в деталях разработал план предстоящего основания Дома. Первый этап его реализации, операция под кодовым названием «Блеф», начался сразу после моего торжественного въезда в столицу королевства, то есть позавчера. В тот же день вечером на заседании Совета магистров колдовских искусств я сообщил, что для успешного прохождения обряда Причастия необходимо либо высокое мастерство в обращении с силами, либо владение определённым количеством знаний из области математики, физики, химии, астрономии, биологии и психологии. Как я и рассчитывал, местные чародеи заглотили наживку и готовы были тотчас вонзиться зубами в твёрдый гранит науки (благо не в глотки друг другу) и грызть его столько, сколько потребуется, чтобы обрести вечную молодость и могущество.
Организацию распространения учебных пособий я возложил на Моргана, и тот объявил, что выдача книг начнётся через день после коронации. Учебники по физике, химии и биологии написал я, по математике и астрономии – Бренда, из-под пера Брендона вышел замечательный трактат по основам психоанализа, а все иллюстрации сделала Пенелопа. Книги были напечатаны в одном из технологически развитых миров, на хорошей полиграфической базе, общим тиражом, вдвое превышающим прогнозируемое количество Одарённых, живущих на Земле Артура, так что проблем с их нехваткой в обозримом будущем не предвиделось. Программу обучения я составил из такого расчёта, чтобы в течение года самые способные и настойчивые смогли усвоить весь предложенный материал. Растягивать этот процесс на несколько лет было бы рискованно, год – это предел терпения простого смертного, а в мои планы не входило испытывать терпение людей до бесконечности. Задачей первого этапа было лишь отсрочить на год-полтора наступление кризиса, так быстро назревшего по вине Дейрдры и Моргана.
Что же касается оговорки насчёт высокого мастерства в обращении с силами, то эту идею мне подкинула Бренда, и я признал её стоящей. Под предлогом высокого мастерства можно было не таясь раздавать Причастие тем, кому я более или менее доверял и в чьей поддержке нуждался. Помимо всего прочего, это должно было подстегнуть остальных к самосовершенствованию и ещё более усердному изучению основ наук. Брендон разработал серию специальных тестов, якобы для определения уровня мастерства, позволяющих отбирать нужных мне людей и отвергать кандидатуры неугодных. Это было чистой воды шулерство, но в сложившихся обстоятельствах у меня не оставалось иного выхода, кроме как прибегнуть к хитрости.