– Без сообщников, – уточнил я. – А вдруг он вступил в сговор с одним из друзей Харальда, занимающих довольно высокое положение при дворе? Я полагаю, что такие имеются.
– Таких хоть отбавляй, – согласился Амадис. – Харальд был весьма популярной личностью в Доме, а радикалов нынче как собак нерезаных.
– Вот тебе и ответ. Александру незачем было прятаться в закоулках дворца. Всю грязную работу сделал за него кто-то другой – тот, кто ненавидел Рахиль и желал избавиться от неё.
– Что ж, ладно. Предположим, что Александр действительно нашёл себе сообщника или сообщников и устроил это покушение. Это вполне вероятно, хоть и притянуто за уши; но это ещё цветочки. Главный вопрос состоит в том, как же так получилось, что ни Рахиль, ни её спутники, ни охрана Зала Перехода, не обнаружили радиоактивного излучения. Кроме того, во время твоего отсутствия в Зале были установлены сверхчувствительные детекторы, которые передавали информацию на центральный терминал контрольного поста службы безопасности. Я проверил все записи – вплоть до момента взрыва не было зафиксировано ни малейшего отклонения от естественного фона. Чертовщина какая-то.
– Значит, ты не знаешь, как можно скрыть присутствие радиоактивных материалов?
– Почему же, знаю. Можно поместить уран в свинцовый контейнер, а можно создать специальные чары, поглощающие жёсткие лучи. Однако в первом случае контейнер оказался бы слишком тяжёлым и большим, чтобы просто положить его в карман; а во втором случае чары привлекли бы к себе внимание с ещё большей вероятностью, чем радиация как таковая.
– А ещё можно, – веско добавил я, – временно увеличить на несколько порядков сильное взаимодействие в ядрах урана и, таким образом, превратить их в устойчивые.
Устремлённый на меня взгляд Амадиса выражал такое неподдельное изумление, что в его искренности сомневаться не приходилось. Он был просто потрясён.
– И ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО СДЕЛАТЬ?!
– Могу. Правда, Тоннель мне провести не удастся. Он моментально расщепит эти ядра на нуклоны, причём взрыв получится гораздо сильнее – из-а высвобождения энергии чар, увеличивающих сильное взаимодействие. По моим прикидкам, злоумышленнику, если он использовал схожую методику, достаточно было лишь одного грамма урана, а ещё меньше – плутония, чтобы обречь Рахиль и её спутников на верную гибель.
– Твой Образ Источника позволяет тебе манипулировать такими фундаментальными силами?
– Так же, как и Янь. Вот почему у Брендона с Брендой есть все основания подозревать тебя. Ведь как верховный жрец Митры…
Амадис громко фыркнул или, скорее, чихнул, состроив презрительную гримасу.
– Вы, вероотступники, такие же невежды, как и радикалы. И вы, и они отождествляете Порядок с Митрой, а это не так. Порядок суть сын Митры, он лишь божественная манифестация, но не бог и далеко не совершенен, а подчас даже опасен. Если ты забыл Книгу, я напомню тебе несколько строк из неё: «Да никто, кроме пророков Моих, не посмеет вступить на путь Порядка, ибо путь сей полон соблазнов и приведёт неотмеченных печатью Моей к греху и безумию». В отличие от Харальда, я не считаю, что на меня пал выбор свыше, я лишь скромный священнослужитель, а не пророк, и не претендую на близость с Вседержителем.
– А вот Харальд претендовал, – заметил я.
– И поплатился за это рассудком, а потом и жизнью. Ты испытываешь угрызения совести, что убил его?
– Нет, нисколько. Я лишь уничтожил оболочку, а вся его человеческая сущность уже была мертва.
Амадис задумчиво кивнул.
– Тёмная сторона Порядка… Наши радикалы предпочитают не упоминать о ней, и тем не менее она существует. Есть ли вообще во вселенной что-нибудь без изъянов? Источник ведь тоже имеет свою тёмную сторону? А, брат?
– Имеет, – подтвердил я. – Но мы предпочитаем обходить её стороной.
Taken: , 1
ГЛАВА 5.
БРЕНДА
Замок, как его называл Морган, оказался громадным особняком в псевдовикторианском стиле, с виду довольно опрятным, но, на мой взгляд, немного мрачноватым из-за своих размеров. Он возвышался над озером посреди обширной усадьбы, ограждённой каменной стеной никак не меньше трёх метров в высоту. Добрую половину усадьбы занимал парк, начинавшийся за озером; ближе к главным воротам имелось ещё несколько небольших и средней величины строений, среди которых выделялись конюшни и гараж, в котором могло бы поместиться десяток легковых или с полдюжины грузовых автомобилей. Чуть дальше виднелись теннисные корты и площадка для гольфа.
– Похоже, Бранвена обосновалась здесь всерьёз и надолго, – заметила я, съезжая с холма, откуда мы обозревали усадьбу.
В ответ Морган утвердительно, хоть и невнятно, промычал.
Завидев нашу машину, какие-то люди у ворот выказали явные признаки паники и поспешили укрыться в безопасных местах. Очевидно Морган во время своих предыдущих посещений здорово нагнал на них страху. Не желая обманывать ничьих ожиданий, я на полной скорости въехала в распахнутые ворота, промчалась мимо конюшен и гаража, лишь перед самым особняком чуть сбавила скорость, лихо развернулась, огибая цветочную клумбу, и, визжа тормозами, остановила машину у самых ступеней парадного входа, едва не врезавшись в мраморный портал.
Пока мои спутники успокаивали свои нервишки, массивная дубовая дверь особняка отворилась, и на широкое крыльцо вышла Дана – немного смущённая, но цветущая и жизнерадостная. Её лицо выражало спокойную уверенность в себе вместо прежней, теперь понятной мне озабоченности последних недель, проведённых в браке с Брендоном. Она выглядела как человек, который принял окончательное и бесповоротное решение и твёрдо намерен следовать ему. Я уже догадывалась, что это за решение, и мне стало жаль Дейрдру.
Плавной, грациозной походкой Дана спустилась по лестнице. В лёгком коротком платье, свободном в талии, с распущенными вьющимися волосами она выглядела весьма впечатляюще, а ветер, который то и дело игриво подхватывал край её воздушного одеяния, усиливал эффект до такой степени, что Морган, открыв дверцу машины и поставив одну ногу на землю, так и застыл, во все глаза пялясь на неё. Как я уже успела убедиться, ласковая красота Даны, подчёркнутая её хрупкой женственностью, на многих мужчин воздействует гораздо сильнее, чем безупречно правильные черты лица и божественная фигура Дейрдры. Мужская часть моей сущности всецело разделяла восторг Моргана, и я могла понять, почему Артур (даже если не принимать во внимание влияние Источника) в конце концов предпочёл Дану. Для него Дейрдра оказалась слишком идеальной, слишком совершенной, чтобы он продолжал любить её как женщину; да и Брендон, уж если на то пошло, скорее поклоняется ей, чем любит её. Другое дело Дана. У неё не такой золотой характер, как у Дейрдры, она далеко не совершенна, она не идеал… но живое воплощение идеала – любимой, жены, матери.