Словом — надо стараться.
Стараемся[68].
6 ноября
Глупая мысль. Очень глупая мысль. Вчера пришла в голову. Но сегодня она меня достает весь день — с утра. Навязалась — навязчивая.
Испугало вот меня что.
С точки зрения государства — его интересов, интересов Руководства Программы — Володьку необходимо стерилизовать. Вот тогда бы и с моими заморочками проблем не было бы.
А от меня этот факт скрыть — и шито-крыто.
Страшно сделалось. И глупо, и смешно, и страшно. Но спросила все-таки:
— Володя, они тебя не стерилизуют?
Он долго смеялся:
— Мы же не в Индии.
В ночь на 8 ноября
Вчерашний вечер. Выход в люди.
После демонстрации пошли к Веденееву. Посторонних не было, хотя я и не всех знала. Вед рассказывал анекдоты весь вечер. Володька хохмил без конца — был в ударе.
Веденеева подруга испекла пирог. Ее зовут Клара.
Удивительно, что его хватает еще на Клару[69]. (Веденеева.)
Или не хватает — что ближе к истине.
— У Миши такая работа, мы с ним совсем не общаемся[70].
И смотрит на меня, будто я с ним «общаюсь».
Они думают, что я очень «общительная».
Я боялась, что будут как раз те, с кем он «общается», — из их бригады. Кажется, у них ничего не выходит. И не выйдет, я же сразу сказала. Теперь, когда спросила его, как успехи, он ответил: много работы[71]. Худой — смотреть страшно[72]. Говорю: не сгори на работе. Помни о Кларе. — Смеюсь. И он — жутко безрадостно.
За дефицитом женщин танцы, к счастью, не удались.
Мужики назюзюкались — одни больше, другие меньше. Володька меньше других, но достаточно. Уж не ушел ли ты в отпуск, дорогой?
Тосты.
Один был за Елену Прекрасную. Спасибо. Это дежурный.
Другой — этот произнес капитан из новеньких — за генерала. На полном серьезе.
Все приумолкли. Настолько некстати. Володя протянул:
— Уууууу!
А потом добавил:
— И за партию с правительством.
Он со мной совсем разглумился, со мной ему все позволено.
— Раз налито, надо пить.
Ко мне весь вечер приставал с разговорами — коренастенький такой, приплюснутый[73], все время забываю фамилию, — а ведь, кстати же, лошадиную! Или нет? Ну да! Вот залез в голову, буду теперь вспоминать. (А Владимир Юрьевич наш спит себе мертвецким сном, завтра головка начнет бобо. — Третий час ночи, и мне пора, допишу и лягу, только спать не хочется, вот и пишу, пишу, пишу…)
Тот — отвлеклась — коренастенький (и розовощекий), тот приставучий, все мне порывался объяснить, какой он уникум в сексуальном смысле[74]. В общем — финиш. Володька с кем-то лясы точил на балконе. Я сразу сказала, мне не интересно, но тому уже не остановиться было, я спросила: а вы не маньяк? — он и глазом не моргнул, так его и несло. Или маньяк, или с проблемами[75].
Потом с ним произошел казус, уже на кухне — когда они еще приняли. Я уже о машине думала, вхожу, а там тот приставучий о каком-то немце рассказывает — то есть известно о каком: о начальнике всей их немецкой разведки[76], будто он выпустил мемуары и будто там говорится о Бормане, что тот был нашим шпионом, второй человек после Гитлера![77] И что он у нас умер после войны и у нас похоронен. Дескать, до чего дошла наглость западных инсинуаторов. Так тот рассказывал[78].
Володя слушал-слушал, а потом говорит как ни в чем не бывало:
— Я знаю.
Тот так и осекся.
— Что ты знаешь?
— Про Бормана.
— Что — про Бормана?
— Ну, что был нашим агентом.
Это он подразнить хотел.
— Да ты что!.. откуда ты знаешь? — а у самого глаза на лоб.
— Откуда я знаю, — отвечает Володька. — Откуда же еще? — и как бы язык прикусил, артист: как бы в моем присутствии.
Я сначала не поняла, на что он намекает, а тот сразу понял.
— Врешь, — говорит и на меня смотрит.
— Я тебе ничего не говорил, — отвечает Володя. — Забудь.
Но тот уже ко мне:
— Елена Викторовна, это правда?
68
Последнее слово написано карандашом. Известно, что в ночь на шестое ноября В. Ю. Волков, уточняя долгосрочный прогноз погоды в СССР, получил через Е. В. Ковалеву ценные данные о масштабах тяжелой засухи, которая поразит обширные районы страны летом 1972 года и соответствующим образом отразится на уменьшении объема валовой сельскохозяйственной продукции. Похоже, супруги действительно «постарались»: был допущен эксцесс, и, надо на сей раз отдать должное В. Ю. Волкову, в полном соответствии с Инструкцией проведения повторных актов. Правда, значение в результате этого вновь полученной информации согласно протоколам, хранящимся в архивах Отдела, невелико. Предсказывался резкий рост добычи газа в Западной Европе, что и без Е. В. Ковалевой ни для кого не являлось тайной ввиду очевидной интенсификации разработок месторождений в Северном море. По шкале, принятой в Отделе, эта информация даже не оценивалась.
69
С середины 1971 года майор М. М. Веденеев, подобно автору настоящих примечаний, привлекался к довольно трудоемким экспериментам по инициированию определенных сексуальных реакций в рамках тренинга лиц, прошедших особый отбор. Упомянутая Клара к числу этих лиц не принадлежала. Неудивительно, что знакомство ее с М. М. Веденеевым, к слову сказать, вдовцом, было краткосрочным и малопродуктивным в отношении полезного опыта.
70
Работа инициатора-исполнителя действительно была изнуряющей, однако невозможно представить, чтобы опытный М. М. Веденеев жаловался постороннему, по сути, человеку на тяготы секретной службы или, еще хуже, посвящал его в те или иные подробности. Вряд ли приведенная реплика Клары содержит какой-либо подтекст. Похоже, Е. В. Ковалева слышит то, что хочет услышать.
72
С июля по октябрь 1971 года М. М. Веденеев похудел на 3 кг. Для сравнения — автор настоящих комментариев с августа 1971 по февраль 1972 потерял в весе 6,450 кг.
73
Об особенностях морфограммы автора примечаний — см. часть 2, главы 2 и 14. В главе 14, кроме того, подробно объясняется сексологический смысл отношения (причем на редкость высокого) длины моего туловища к длине моих ног (так называемый трохантерный индекс).
74
Если это ирония, то не слишком уместная. Я рассматривал нашу беседу как развлекательную, отчасти как просветительскую.
75
Не то и не другое. Прочитавший мои воспоминания, помещенные во 2-й части данной книги, во всем разберется сам.
76
Рейнхард Гален — шеф тайной службы ФРГ. Руководил немецкой разведкой на протяжении 25 лет. За 4 года до описываемого разговора ушел на пенсию.
77
Отрывки из воспоминаний Р. Галена охотно публиковал «Шпигель». Вот фрагмент, непосредственно посвященный М. Борману: «Мартин Борман в качестве высокопоставленного информатора и консультанта Советов работал на противника еще в начале русского похода… Из двух достоверных информаций мне стало известно в 50-х годах, что Мартин Борман, отлично законспирированный, жил в Советском Союзе, где и умер». Мемуары Р. Галена нельзя признать достоверными.