Эмиль, не прекращая ловить и подбрасывать игрушки, развернулся ко мне. Резкими бросками он подкинул все предметы, которые у него были в руках так, что они выстроились в вертикальную линию, и поймал по одному. А затем поклонился, явно отрепетированно, и изящно подал мне освободившуюся ладонь.
— Прекраснейшая леди, наша госпожа и хозяйка приглашает тебя на беседу. Не откажите в такой милости, — от приторной вежливости в медовом голосе мне захотелось его стукнуть. Неподалеку, где-то за деревьями, угукнул филин, соглашаясь со мной.
Я поднялась по шатким ступенькам в это жилище на колесах. Фургон хозяйки цирка стоял на тележном основании — четыре колеса, деревянные оси, впереди длинные жерди упряжи. Стены и крышу заменяла натянутая на каркас ткань, расписанная звёздами, рунами и просто полосками и кляксами. Понизу шла надпись «Лагерь артистов «Семь кубков“», вышитая крупными стежками по ткани.
Внутри было тесно, узко и темно. У одной из стен стоял шкафчик с книгами, вдоль другой — скамья, заваленная подушками и накрытая пледом, цвета которых в темноте было не разглядеть. Третья стена неожиданно отодвинулась, оказавшись занавесом, и за ней обнаружился небольшой кабинет. Иначе и не назвать. Там был небольшой столик с двумя стульями; на столике лежали карты и стоял гадальный шар. Рядом — небольшая жаровня, ярко пылающая углями. За занавесом притаилось чучело медведя, держащее на лапах разноцветный платок.
Я шагнула вперед, но споткнулась о что-то мягкое. Упасть мне не позволила твердая рука хозяйки.
— Заходи, дочка, заходи. Дай-ка взглянуть на тебя. — Она втащила меня в свой импровизированный кабинет. Пихнула на один стул, сама села напротив. Взяла мою ладонь в свою.
Я подняла взгляд на ее лицо и с трудом сглотнула. У хозяйки цирка не было зрачков! Крупные глаза были целиком из белка, белые-на-белом. Она слепая, подумала я.
— Я вижу гораздо больше, чем ты можешь себе представить, дочка. Я вижу, что наш город не родной тебе, и ты грезишь нами меж сном и явью. Я вижу, что твой приход нарушил порядок, и все теперь пойдет не так, как должно было. Лев потеряет прайд в погоне за бабочкой. Лисица сбежит из разоренного гнезда, чтобы умереть в силке, а черный ворон будет кружить над кха-кха!
Она закашлялась, тяжело и гулко.
Что за глупости она говорит, какая лисица, какая бабочка. При чем тут я?
— Смерть идет с тобой по правую руку, страдания по левую. А за спиной твоей идет убийца! Ждет, когда ты оступишься. Он рядом, да. Ближе, чем кто-либо. Но не может пройти через стену льда, которая окружает тебя.
Я обернулась, но в фургоне никого кроме нас не было.
— Кха-ха-ха, — закаркала-засмеялась гадалка, — теперь ты веришь, что я вижу. Я вижу не здесь и не там, а изнутри наружу. Ты создание изнанки, и гонятся за тобой такие же создания! Уходи.
Хозяйка фургона внезапно обмякла, почти распластавшись на кресле.
Кладбище встретило меня могильной тишиной. Солнце еще только начало раскрашивать тучи желто-красными мазками, касаясь их из-за далекого горизонта. Мои существа удобно устроились прямо на земле, забыв про приказы.
Хотя Бенно, существо, заменившее Алана, и выкопало могилу для своего подельника, закапывать ее оно не стало. Ендол и Далия и вовсе прохлаждались всю ночь — собранных костей я у них не увидела. Пришлось стимулировать их работу тычками, может до восхода солнца еще и успеют что-то собрать.
Взявшись за лопату, я быстро забросала землей тюремного покойника. У новехоньких ворот повозок с постояльцами не было и, надеюсь, сегодня (или в этом году) не будет. Едва на соседней ферме петух начал раскудахтываться перед приветствием солнца, я загнала своих помощничков в часовню и заставила снова делать фонари. Думаю, ближайшие дни это будет моим основным производством. Запихав в поясной кошель три штуки из уже готовых — больше не влезло, — я вернулась в город.
Торговая площадь поприветствовала меня шумом и гамом, но сегодня я не шаталась бесцельно по окраинам, а отправилась исследовать рынок уже гораздо более подробно.
Оказалось, что в ряды расположены на прямо, а секторами вокруг центра. Сам центр был свободен от палаток и торговцев, и тут праздно гуляли горожане. Несколько фривольно одетых девиц зазывали посетителей в паб «Три карпа», где вечером ожидалось выступление какой-то Лагунной Дивы.
Едва часы на ратуше пробили девять, как из собора вышел служка, и тоже прошел к центру рынка. Здесь он воздел руки к небесам, и начал читать проповедь-призыв отправиться в собор: замаливать грехи и слушать наставления Городского проповедника, отца Еноха.
— Истинно говорю я вам!.. — доносился голос служки, а вокруг него понемногу собиралась толпа людей. Я тоже присоединилась, но при этом старалась поглядывать и на толпу. Здесь просто обязан быть нужный мне человек.