Небольшой остров окружен скалами, а вокруг форта построили каменную дамбу. Единственный способ попасть на остров – подняться по разводному мосту или пройти вверх по лодочной станции. Из главного двора мы обычно входили в подземную часть форта, таинственный лабиринт из небольших туннелей, в основном закрытых железными воротами. Это пугало, но в то же время чертовски захватывало дух. В прохладной темноте мы исследовали набережные, где стояли огромные пушки, а двери комнат еще открывались и закрывались.
У нашей семьи все еще есть домик в Пайл-Бэй. Сейчас он оснащен солнечными панелями, в нем есть биотуалет, две спальни и душ. Старый керосиновый холодильник заменили на холодильник, работающий на солнечной энергии, а замечательная старая желто-зеленая угольная плита уступила место газовой. Тогда мы были внуками, а теперь мы сами бабушки и дедушки, хранители историй.
Папа снова задумал переезд: жилье на Конференс-стрит выставили на продажу. Мы перебрались на Фицджеральд-авеню, в большой двухэтажный дом. Большую часть первого этажа занимал продуктовый магазин. В восемь лет у меня появилась первая оплачиваемая работа: я помогала родителям с торговлей. Джилл было уже десять лет, и она зарабатывала два фунта в неделю, подписывая газеты, упаковывая заказы и задерживаясь раз в неделю в магазине допоздна, чтобы помочь маме запереть его.
Папа объяснил мне, что минимальная зарплата для женщин составляла немногим более трех шиллингов в час. А раз мне исполнилось лишь восемь, то он платил мне шесть пенсов в час[4]. После школы я отвечала за взвешивание и упаковку риса, муки и сахара, которые приходили в огромных мешках, и листового чая из больших деревянных ящиков. Папа настоятельно советовал мне узнать больше о прибыли и убытках, о том, как составлять бюджет и насколько важны сбережения. Я прятала банку со своими заработками на дно одежного шкафа. И я, подобно отцу, уже строила планы по увеличению своего еженедельного дохода.
Моим первым самостоятельным бизнесом стало разведение и продажа домашних мышей. Папа его полностью поддержал. Он сделал мне двух- и трехэтажные домики для мышей из деревянных ящиков из-под магазинных фруктов, а мама научила меня ухаживать за ними. Я была полна решимости добиться успеха в мышином бизнесе, провал даже не рассматривался. Как только крошечные мышки подрастали, я складывала их в коробку, которая прикреплялась к велосипеду, и везла в школу, на продажу. Я продавала их в бумажных пакетах, выложенных соломой, по шесть пенсов за штуку, при этом четко разделяя самцов и самок.
Дела шли хорошо, пока монахини не решили, что школа – не то место, где стоит торговать мышами. Несмотря на то что все оставшиеся мыши были распроданы по очень низким ценам, я заработала немного денег и купила родителям попугайчика, которого папа назвал Флойдом. Позже мы узнали, что Флойд – это самка, когда она отложила яйцо на папином плече. Отец любил ее, а мама терпела.
Вся история центра Отаго связана с добычей золота – и внутренняя территория Данидина до Палмерстона, и знаменитое шоссе «Свиная тропа», ведущее к равнине Маниотото, а затем вниз к поселению Омакау и городкам Клайду и Александре. Я слышала, как предки обсуждали золотую лихорадку, но никогда особо о ней не задумывалась, пока не стала свидетелем безумия, которое обуяло моего отца, когда он начал в одиночку работать в Матакануи, ранее известном как Тинкерс.
Когда старшие партнеры отца скончались, он стал единственным акционером прииска. Чтобы соблюдать закон, необходимо было разведывать запасы и работать на прииске каждый год, а иначе землю могли передать кому угодно и отобрать права на нее. Проблема заключалась в том, что главная золотая жила находилась под небольшим озером, поэтому работать на прииске можно было только после того, как зимние льды таяли и уровень воды в озере опускался. Россыпное золото в основном извлекалось через промывочный шлюз.
На летние каникулы родители наняли в магазин управляющего, а мы все отправились к прииску у подножия хребта Данстан. Лето выдалось чрезвычайно жарким, что подходило для меня, смуглянки, но мама и Джилл, очень светлокожие, страдали, сгорая на солнце. Мама была невысокой, чуть выше метра пятидесяти, но очень многое делала на прииске. Отец работал на шлюзе с утра до ночи, мама сгребала золотоносный грунт лопатой, Джилл трясла лоток с песком, а я занималась промывкой золота в небольшом ковше, который мне купил папа. Он то и дело ободрял нас: «Давайте-давайте! Пошевеливайтесь! День только начался, и он будет долгим».
4
В одном шиллинге 12 пенсов, выходит, отец платил дочери в 6 раз меньше минимальной зарплаты. –