Дело не в темноте как таковой, фонариком я себе как-нибудь подсвечу. Во время дороги я пару раз засыпала, но это не то. Я по-настоящему устала, не столько физически, сколько морально. И мне нужно лечь, выбросить все проблемы из головы и выспаться.
Иначе я сорвусь.
Пришло же мне на ум сбежать из самых лучших побуждений…
Я даже могла бы оправдаться воображаемым давлением книжного сюжета, сказать, что я превозмогаю судьбу второстепенной героини. Но это такая смешная чушь. Я не знаю, как я попала в мир книги, но это самый настоящий живой мир, а не картонная декорация, существующая под диктат автора. Проще поверить, что автор не придумала встречу сиротки и князя, а увидела реальную историю и записала.
Кончик шлейфа, снежным сугробом топорщащимся в моих руках, цепляет Даниэля по лицу.
– Извини, я случайно, – выныриваю я из своих размышлений. – А-апчихи!
Диван не мешало бы пропылесосить или как минимум хорошенько выбить, потому что чехол хоть и защитил от грязи, какие-то пылинки-былинки всё равно просочились, но сесть или лечь можно, так что я расстилаю шлейф. И да, в в ведении домашнего хозяйства я не на много сильнее, чем в уходе за больными.
Размера шлейфа хватает, чтобы сложить вдвое. На одной половине лежать, другой – укрываться. Подол платья приберегу, потому что мне ещё тряпки понадобятся, и нижняя юбка первый кандидат под нож.
Чехлы, как и шторы, не годятся – их стирать не перестирать.
– Чуть-чуть осталось.
Я тащу Даниэля снова за руки, чтобы не возить его головой по камню, снова останавливаюсь и растерянно замираю – а как нам покорить высоту дивана?
За что мне это?
– Давай-ка ты сядешь, – я прижимаю Даниэля спиной к дивану. – И отдашь мне верхнюю одежду.
С разоблачением мужа я справляюсь относительно быстро: расстёгиваю пуговицы, стягиваю камзол. Жилета, который по идее надевают под камзол, нет. Ну, тут скорее удивляться не отсутствию внутреннего слоя, а тому, что князя всё-таки одели, а не голым притащили.
Рубашку я расстёгиваю, но не снимаю, и как-то само собой, между делом, оцениваю открывшееся зрелище с чисто женским интересом. Рельеф вполне чёткий, мышцы не ушли, а грудь приятно гладкая, безволосая.
– Брюки тоже снимаем.
Упс.
Нормальные люди не стягивают брюки через сапоги, да.
– И обувь.
Трындец.
Носки одевальщики проигнорировали, да и сапоги взяли, похоже, первые попавшиеся, а попались им зимние. Стопы запотели, сопрели. В нос ударил специфический душок… Я-то в летних туфельках, разношенных до состояния тапочек.
Надо было разуть Даниэля ещё в экипаже, но…
Я откладываю сапоги и принимаюсь за ремень.
– Погонишь из княгинь, пойду в горничные, – вздыхаю я, дёргая пряжку. – Подозреваю, из горничных меня тоже погонят.
Пряжка поддаётся, я справляюсь с ремнём.
Теперь, наконец, брюки, под которыми, как я уже подозреваю, нижнего белья нет.
– Сначала на диван? – предлагаю я в очередной раз изменить последовательность.
Я встаю над князем, расставив ноги по сторонам его бёдер. Взгляд князя упирается мне в панталоны, в самое “интересное” место. Не хотела бы я узнать, о чём его светлость сейчас думает. Я приседаю, крепко обхватываю мужа за пояс. Поза с намёком на интим получилась непреднамеренно – я где-то слышала, что тяжести правильно поднимать за счёт ног, а не руки напрягать, вот и пробую изобразить. Я встаю и подаюсь сразу же вперёд, Даниэль оказывается балансирующим на самом краешке дивана. Завалиться я не даю, подталкиваю в нужном направлении.
– Сейчас ты ляжешь. Наверное, будет неудобно, но потерпи, пожалуйста, потому что я всё ещё собираюсь забрать с тебя штаны.
Я оказываюсь права – о нижнем белье никто не беспокоился, Даниэль больше ничем не прикрыт, и я совершаю удивительное открытие – ноги у моего мужа тоже безволосые, гладенькие. И не только ноги. Шевелюра на голове, брови, ресницы, а больше на теле ни единого волоска. На подбородке до сих пор ни намёка на проступающую щетину, даже точек не видно, кожа абсолютно чистая.
Так и комплексы недолго заработать – называется, почувствуй себя на фоне мужа заросшей макакой. Тьфу!
Я укладываю на диван его ноги и сверху набрасываю вторую половину шлейфа.
Про обтирание я не забыла, но заставлять Даниэля лежать открыто пока я решаю проблему воды…
– За окном темнеет, – я поворачиваю его голову так, чтобы он смотрел не в потолок. – Я сейчас занесу, что у нас там есть…
Если нас снабдили едой, то я собираюсь быть жадной, а не делиться с тараканами и мышами. Книжный Даниэль рассказывал, как лёжа в траве, слышал, как вокруг шуршит ночная жизнь.