— Так, все капитанства создавались и выкупались для того, чтобы выращивать сахарный тростник и перерабатывать его в сахар. У вашего мужа огромная плантация сахарного тростника и два завода по переработке сахара «энженьюс».
Я округляю глаза в немом восхищении, хотя я об этом очень много знаю, всё же приятно послушать информацию об этом от современника.
— Боже мой, дон Смит, вы кладезь знаний, — восторженно восклицаю я, захлопав в ладоши.
Он слегка кланяется мне и улыбается, клянусь богом, он мне улыбнулся впервые за всё время. Правильно говорят, лесть города берёт.
— А, вы знаете, уважаемая донна Виктория, — распушив передо мной хвост, вываливает, всё, что знает Смит, — что сахарный тростник был завезён в 1532 году генералом-губернатором Бразилии Мартином Афонсу де Соуза, а не является родной культурой этой страны, как думают многие.
Мне ли не знать, прячу я улыбку от дона Смита, а то с его болезненным самолюбием боюсь быть неправильно понятой. Сама дарю ему восхищённый взгляд. Всё, дон Смит в меня в кармане, только периодически нужно закреплять произведённый эффект.
Дон Смит, как галантный кавалер открывает передо мной дверь кают-кампании, пропуская вперёд. Все уже в сборе, ждут только нас.
Глава 5
Кают-кампания представляет собой большую комнату со столом посередине. Вокруг стола расставлены стулья. Справа от двери буфет, слева окно. В левом углу, возле иллюминатора, стоят два кресла. Очень миленько.
— Донна Коста-э-Сильва, дон Смит, — радушно встречает нас капитан, словно не было презрительных взглядов в сторону Смита. Не видела бы собственными глазами, ни за что не поверила бы. — Только вас мы и ждём.
Не удержался от подколки Перейра. Я сделаю вид, что не замечаю его шпильки. Дон Смит напротив:
— Капитан, мы пришли, как только юнга нас позвал к столу, — в его голосе тщательно скрываемое раздражение.
То ли дон Смит вообще не любит людей, то ли мы с капитаном умудрились попасть в число «счастливчиков», которых он занёс в свой личный «чёрный список».
Капитан фыркает, но сдерживается. Только перепалки нам и не хватает во время обеда.
Мы усаживаемся, причём помогает мне сесть капитан Перейра, сам усаживается рядом. По другую руку от меня помощник капитана, дон Смит и судовой врач. Этакая тесная дружная компания друзей.
Стол уже частично сервирован и по удивлённому лицу дона Смита понятно, что расстарались на этот раз ради меня.
Белая скатерть, фарфоровые тарелки, ложки и нож. Вилки, уже известные в Европе, естественно, не подали. Я сомневаюсь, были ли они у них.
Вилки использовались ещё древними греками и упоминались в Ветхом Завете. Дословное упоминание запамятовала, да не суть, важнее, что она известна достаточно давно. Была она сначала с одним острым зубцом, потом с двумя зубцами и наконец-то с тремя. Использовалась для того, чтобы извлекать из котла или жаровни куски мяса, нарезать его на столе.
Сколько веков прошло, а просвещённые европейцы вновь кушают руками. По правилам этикета предписывалось не брать мясо всей пятернёй, тем более двумя руками, а лишь тремя пальцами; пальцы не вытирать об одежду, а ополаскивать в специальной чаше с водой.
Был период, когда в богатых домах Европы появилась мода есть в перчатках, а после окончания трапезы их выкидывать.
На столе уже стояли сухари, апельсины, немного сыра, небольшой кусочек сливочного масла, бутылки с вином и кувшин с молоком. Сказать, что меня поразил стол, это ничего не сказать. Я просто в шоке. Апельсины, молоко и масло удивили меня.
Моё изумлённое лицо служит лучшей наградой капитану, который так расстарался.
— Не удивляйтесь донна Виктория, — с достоинством произносит капитан, — этот стол для вас.
— Я так и поняла, капитан Перейра, благодарю вас. Я оценила ваши старания, — улыбаюсь я привлекательному капитану. — Называйте меня Тори, я привыкла к этому имени. Викторию я приберегаю для королевских приёмов.
Мужчины смеются, оценив мою шутку. Даже нахохлившийся, как петух, дон Смит одаривает меня улыбкой.
— Что обычно подают к столу на кораблях? — Спрашиваю я, ни к кому конкретно не обращаясь.
— На военных кораблях и тех, кто не перевозит пассажиров, основное меню — сухари и вяленое мясо, — отвечает мне доктор. — Только такие большие галеоны, как наш, могут позволить себе держать в трюме несколько коз и кур.
— Но если есть молоко и яйца, почему бы не испечь пирог, к примеру, — любопытствую я.
Вот об этой стороне вопроса я почти ничего не знаю, так как не интересовалась никогда, что же ели на кораблях. В приключенческих романах, на стол у капитана удивлял разносолами. Кажется, даже коки пиратов пекли пироги для команды.