— Оставайтесь здесь, я схожу, посмотрю, — отдаёт распоряжение Мигель и забрав слугу, отправляется в комнату дона Смита.
— Загляни и в комнату Милы, они в последнее время были слишком близки, — кричу ему я вдогонку, а Мигель лишь кивает, дав понять, что слышал меня.
Разговаривать с Фернандо нет никакого желания, и я отхожу к окну, разглядывая сад.
— Тори… — начинает он, став позади меня так близко, что я слышу, как бьётся его сердце.
Не хочу ничего слышать.
— Не стоит ничего говорить, Фернандо. Мы с тобой были просто друзьями, помогали друг другу, — я говорю жестокие слова, но очень хочу, чтобы он нашёл своё счастье. — Прошу тебя, уезжай. Начни новую жизнь. Разбогатей и женись.
— Я не хочу жениться… — с болью произносит он.
— Любить замужнюю женщину тяжкий крест. Зачем тебе это? Ты молод, привлекателен, небогат, но деньги имеются. Вокруг много женщин, которые почтут за счастье разделить с тобой жизнь. Я не хочу, чтобы ты мне что-то отвечал. Уезжай искать золото, пускай Мигель разбирается с тем, что происходит на его земле. Поверь, так будет лучше. Для всех.
Я вижу его отражение в окне. Гримаса боли искажает его лицо. Фернандо относится к тому типу мужчин, которые становятся превосходными мужьями. Вот только женщины таким степенным, надёжным и основательным предпочитают безумно красивых и опасных мужчин.
— Это моё последнее слово, — жёстче, чем следовало произношу я. — Уходи и живи своей жизнью. Без нас.
Вижу, как его руки замирают в опасной близости от моих плеч. Так и, не решившись обнять, он бессильно опускает руки и выходит из комнаты.
Даже здесь какая колоссальная разница. Фернандо будет молча страдать, Мигель же возьмёт своё и добьётся, наплевав на препятствия. Может быть, я не права и Фернандо сдерживает только дружба. Вот только для настоящей любви нет препятствий.
Я как собака на сене, гоню, но не отпускаю.
— Милы нет, в комнате убрано, если не считать пыли, а вот у Джона, всё перевёрнуто, будто что-то искали, — произносит Мигель. В глазах горит возбуждение. Он в своей стихии. — А где Фернандо?
— Ушёл сразу за тобой, — спокойно отвечаю я.
— Я разослал слуг на поиски Джона и Верейро, — говорит Мигель. — Я чувствую, что без твоего несостоявшегося муженька дело не обошлось.
Я пожимаю плечами. Мне-то что за дело до его разборок с теми, кто ему проигрался. Даже удачливость имеет свойство заканчиваться, не следует ей злоупотреблять.
— Рабы говорят, что он не уехал, а всё время крутился здесь, — Мигель меряет шагами кабинет. Мне передаются отголоски его чувств от смятения до вины за то, что оставил меня здесь, недооценив опасность. — Не думал я, что этот слизняк Верейро решит вернуть себе плантацию.
— Так, часто бывает, — отвечаю я, — сильные не пренебрегают слабыми, считая их неспособными сопротивляться. Но крыса, загнанная в угол, может быть страшнее льва. Вот и Верейро, оставшись у разбитого корыта, решил вернуть своё любой ценой. Нет больших и маленьких врагов, Мигель, есть просто враги.
— Я знаю, что Смит не виноват, — жёстко говорит муж.
— Мигель, я попросила у него бумаги на плантацию, а он сказал, что у него их нет, посоветовал поискать самой. Я искала, но не нашла, — говорю я. — Да и с Милой он последнее время часто общался.
— У него и не могло быть бумаг, я забрал их с собой и поместил в банк, — как само собой разумеющееся говорит Мигель, — все важные бумаги я держу в банке.
Очень разумные действия, я даже посмотрела на него с уважением. Может, и получится у нас совместная жизнь, если прикрутить ревность до разумных пределов.
— Он оформлял земли на кофейные плантации и вдоль русла реки, вдруг эти бумаги искали? — спрашиваю я, а сама кидаюсь к столу мужа.
— Ты хранила бумаги в доме? — настороженно спрашивает Мигель.
— Да, здесь, я заперла их в твоём столе, — я дёргаю за ручку запертого ящика, и он отъезжает. Бумаг там нет.
Глава 50
Поднимаю глаза на мужа. Сердце от страха колотится, как ненормальное. Хочу сказать, что они лежали здесь, в запертом ящике, но спазм перехватывает горло, и я издаю полухрип — полустон.
— Тори, о чём ты думала, когда оставляла здесь бумаги? — спрашивает Мигель недовольным тоном.
Я показываю на горло, что хотела бы ответить, но не могу. Не нравится мне такая реакция моего тела на стресс.
— Вопрос риторический, — отвечает он сам себе. — Ясное дело, что ты вообще не думала.
Что значит я не думала? Ящик стола заперт на ключ. Я нахожусь в собственном доме, кого мне опасаться? У меня нет мании преследования.