— Ты головой-та по сторонам не верти, словно коза на огород впервые попала, не знает, какую ботву первой объесть, — дернула меня за локоть бабушка. — Под ноги больше смотри. Правильные девки так не глазеют, открыто-та…
— Вспомнила бабка, как девкой была, — хихикнула я. — Я уже взрослая тетенька, бабуль, на молодку никак не тяну. А по сторонам любопытного много. И нового…
Ну, на самом деле базар — он и есть базар. В основном продают всякое съестное, а ремесленные ряды — они отдельно, по периметру площади. В правом углу дымят и куют, в левом — дымят и варят, в третьем закуте тоже дым коромыслом, но чем там народ занимается — я не поняла, бабушка утащила меня к мясным рядам. Нам по карману нынче только мелкие пичужки, чуть крупнее голубя, вот в уплату за двух этих пернатых вся трава из корзины и ушла. Одна морозца осталась — на радость бабушке. Такой повод поворчать.
Краеугольный камень, или, как пафосно его называл Игги, камень свободы, торчал посреди рынка черным столбом. Больше всего он был похож на банкомат-переросток. Даже прорезь для денежки была и небольшая ниша, куда надо засунуть руку, чтобы получить первый листочек на запястье. Красивая, кстати, татуировка. Когда листиков станет двенадцать, они обовьют руку браслетом, дающим право на разные привилегии, например заседать в Городском совете.
Но все двенадцать листиков мало кто получает, потому что каждый последующий взнос больше предыдущего. Соответственно, полное гражданство стоит очень дорого и доступно только богатым или клановым из элиты. Нам трех-четырех листиков хватит — лицензию на самостоятельную трудовую деятельность получить, право аренды земли и домов, право купить те землю и дома… если деньги есть. И достаточно.
Отойдя от краеугольного камня, мы неторопливо почапали через рынок в сторону дома. Я воспользовалась случаем и опять глазела по сторонам, стараясь понять, что кругом за люди… то есть нелюди. Что они делают, чем живут. Какие у них радости, огорчения… В целом-то даже разнообразные расы примелькались через полчаса максимум, так что я перестала засматриваться на здоровенных клыкастых орков (вот бы попробовать сделать такие протезы) и низкорослых бородатых гномов. А вот их занятия были мне ужасно интересны.
— Ишь, паразиты, уже дело свое страшное затеяли, глянуть боязно, — пробухтела мне под локоток бабушка Му, дергая в сторону от одного из боковых рядов. Но тут я уперлась, как та самая коза, всеми копытами в землю. Потому что… Неужели?! Да быть не может! Правда?!
— А-а-а-а, проклятый криворук, не тот зуб выдернул! Убью, гаденыш бородатый!
— Лил, дурында ты длинная! Пошли! — бабушка Му шипела не хуже рассерженной кошки, пытаясь сдвинуть меня с места, а с другой стороны меня пихал подзуженный старшей родственницей Игги, но без особого энтузиазма. Соответственно, и без особого эффекта. А я стояла столбом, возможно даже краеугольным, и во все глаза наблюдала шоу «на заре стоматологии».
Вдоль обшарпанной стены какого-то лабаза стоял кривоватый рядок перевернутых корзин, на которых сидели клиенты. Кому-то из них, нахлобучив на голову горшок, деловито обстригали космы по периметру посудины, кому-то, обильно намылив физиономию, брили подбородок и щеки. А у самого края здоровенный орк в стильном кожаном костюме сыпал проклятьями и колотил огромными коваными щипцами по корзине, надетой на голову некому существу, низкорослому и плотненькому. По торчащей из-под плетеной «шляпы» бороде было понятно, что провинился гном. А из воплей озверевшего клыкача можно было сделать вывод: данный гном замахнулся на удаление больного зуба, но задачу не осилил и теперь имеет бледный вид. Там, под корзинкой.
И в этот момент, с размаху всадив щипцы между переломленными прутьями, орк издал последний яростный рык, после чего вскинул лапу, в которой блеснул маленький кругляш.
— А ну, коновалы, пнем вас в полено! Плачу золотом тому, кто избавит меня от боли с первого раза! А мошенника — разорву на части! Мое слово!
— Светлые и темные боги, — ахнула бабушка Му, глядя на монетку, как загипнотизированная. — Это же месяц наших трудов… Припекло, видать, болезного... Лилька! Дура такая, стой, куда?!
Но поздно. Я уже шагнула к орку, нашаривая в своей собственной корзинке кувшинчик с водой и заветную морозцу.
Глава 14
Лимеас из клана Остролиста
Под кожаным пологом было душновато, пахло застарелым лошадиным потом и чесночным салом — наш штатный конюх очень уважал это блюдо. Я думал было откинуть полог, но потом махнул рукой — только хуже станет, когда через рынок поедем.