В каждой семье найдутся свои негодяи, бунтари, лжецы и обманщики – но только Кейт Аткинсон умеет описать их с таким юмором и так полнокровно.
Литературная карьера англичанки Кейт Аткинсон вычертила довольно необычный зигзаг: начав с «просто романов», писательница переместилась в нишу детектива, добилась там колоссального успеха, а затем, не моргнув глазом, вновь вернулась к «просто романам».
Марианне Вельманс
В военное время правда столь драгоценна, что ее должны охранять караулы лжи.
Первый совет директоров вещания, возглавляемый сэром Джоном Рейсом, в 1931 году посвящает сей храм Искусств и Муз Всевышнему Богу. Мы молимся о том, чтобы посеянные добрые семена принесли добрый урожай, чтобы ничто враждебное миру и чистоте не обитало в этом доме и чтобы люди, склоняя слух к прекрасному, честному и благому, шли по пути мудрости и добродетели.
«Ч» – утра час, что обязательно настанет,
И старая Британия умрет, а новая восстанет.
1981
Детский час
– Мисс Армстронг! Мисс Армстронг, вы меня слышите?
Она слышала, но ответить, похоже, не могла. Сильные повреждения. Переломы. Попала под машину. Возможно, сама виновата – отвлеклась. Она так долго прожила за границей, что, видимо, смотрела не в ту сторону, переходя Уигмор-стрит в летних сумерках. «Меж тьмою и светом дня»[1].
– Мисс Армстронг!
Полицейский? Или врач «скорой помощи». Официальное лицо. Наверно, заглянул к ней в сумочку и нашел какую-нибудь бумажку с ее именем. Она шла с концерта. Шостакович, струнные квартеты, все пятнадцать, порциями по три. В Уигмор-Холле. Сегодня среда – Седьмой, Восьмой и Девятый квартеты. Видимо, на остальные она уже не попадет.
– Мисс Армстронг!
В июне 1942 года она была в Королевском Альберт-Холле на концерте, премьере Седьмой, Ленинградской симфонии. Билет достала через знакомого. Зал был забит, атмосфера наэлектризована так, что дух захватывало, – слушателям казалось, что они сами переживают блокаду вместе с жителями города. И вместе с Шостаковичем. Волнением единого сердца. Так давно. И так – теперь – бессмысленно.
Русские когда-то были врагами, потом союзниками, потом опять врагами. То же и с немцами – главный враг, хуже не бывает, а потом вдруг союзник, оплот Европы. Все это пустое сотрясение воздуха. Война и мир. Мир и война. Так и будет идти до скончания веков.
– Мисс Армстронг, я сейчас надену вам шейный ортез.
Джульетта поняла, что думает о своем сыне, Маттео. Ему двадцать шесть. Плод краткой связи с итальянским музыкантом. Она много лет прожила в Италии. Любовь Джульетты к Маттео была одним из главных чудес в ее жизни. Она беспокоилась за него – он жил в Милане с девушкой и был с ней несчастен, и Джульетта как раз погрузилась в переживания по этому поводу, когда ее сбила машина. Лежа на мостовой Уигмор-стрит в окружении сочувствующих прохожих, Джульетта поняла, что из этого положения выхода уже не будет. Ей всего шестьдесят, хотя это, вероятно, немало. Но прошедшие годы внезапно показались ей иллюзией, сном, случившимся не с ней. Все-таки жизнь – ужасно странная штука.
В королевской семье намечалась свадьба. Даже сейчас, пока Джульетта лежала на лондонской мостовой в кругу милосердных незнакомцев, где-то готовили деву к ритуальному жертвоприношению, чтобы утолить страсть публики к пышным зрелищам. Все кругом было увешано британскими флагами. Она точно дома, не перепутаешь. Наконец-то.
– «Эта Англия»[2], – пробормотала она.
1950
Мистер Тоби! Мистер Тоби!
Джульетта вышла из метро и начала пробираться по Грейт-Портленд-стрит. Она взглянула на часы и поняла, что удивительно сильно опаздывает на работу. Она проспала – вчера засиделась в ресторане «Белль Мёньер» на Шарлотт-стрит с мужчиной, который с каждой минутой становился ей все менее интересен. По инерции – или от нечего делать – она, однако, оставалась за столом. Вероятно, этому способствовали также фирменные блюда ресторана – говядина «а-ля Дианн» и блинчики «сюзетт».
Ее скучноватый собеседник, архитектор, заявил, что отстраивает Лондон после войны. «Что, прямо в одиночку?» – немилосердно прокомментировала она. И когда он сажал ее в такси, позволила ему краткий поцелуй. Из вежливости, а не потому, что ее влекло к этому человеку. В конце концов, он ведь заплатил за ужин, а она весь вечер подпускала ему шпильки без всякой причины, хотя он, кажется, не замечал. В целом от этого вечера у нее осталось неприятное послевкусие. Я сама себя разочаровываю, подумала она, когда вдали показался Дом вещания.
1
Цитата из стихотворения Генри Уодсворта Лонгфелло (1807–1882) «Детский час». –
2
У. Шекспир. Ричард II. Акт II, сц. 1.