- Но, Хозяйка, оружейник не мог совершить ту же ошибку, что и древние маги! - проговорил вдруг Байд. Он не возражал Кай'я Лэ и не сомневался в ее словах, просто он хотел, чтобы у нее самой не осталось ни малейших сомнений. - Ты пересказывала нам летопись того мага, и человек не мог не знать, что Сила Леса подчинится только одному из оборотней, а любого другого артефакт жестоко накажет!
Занила позволила усмешке изогнуть свои изящные бледно-розовые губы, ядовитым блеском отразиться в глазах цвета бесконечно спокойной зимней воды. Она не против ответить еще и на этот вопрос!
- Так он и хотел стать оборотнем! - проговорила она, не отрываясь, глядя в глаза Байда, наблюдая, как с каждым произносимым ею словом меняется выражение его лица. - Всеми средствами добивался этого!
- Ты хочешь сказать, Хозяйка, что он и ранить себя настолько тяжело позволил специально? - голос Раика, стоявшего сбоку от нее, сочился недоверием и одновременно... пониманием! Занила пожала плечами:
- В любом случае ему ведь почти удалось достичь желаемого!
Все. Кажется, теперь уже точно все сказано. И ни у кого больше нет вопросов, а значит, осталось... Байд метнулся мимо нее, через весь шатер к постели и неподвижному, почти безжизненному телу на ней. В руке оборотня сверкнуло лезвие кинжала, который он успел выхватить из поясных ножен. Занила стремительно шагнула наперерез, вцепилась в плечи парня, до боли сжимая их, не подпуская командира своих гвардейцев к человеку.
- Нет!
Байд с недоумением перевел взгляд лихорадочно блестящих глаз с добычи, до которой ему не дали добраться, на почему-то удерживающую его Хозяйку.
- Отдай мне! - Занила протянула руку за кинжалом, который держал оборотень.
- Почему, Хозяйка? - все недоумение и гнев гвардейца явственно читались в его голосе. - Позволь мне убить этого человека! Он заслуживает смерти! И даже гораздо большего! Неужели ты хочешь дождаться, пока он сдохнет сам?
Занила в очередной раз усмехнулась:
- Я сказала: отдай мне! Я не хочу, чтобы ты убивал его!
Понимание мелькнуло в глазах оборотня, и он позволил Кай'я Лэ забрать из своей ладони кинжал с длинным узким лезвием. Пальцы Занилы сжались на удобной костяной рукояти, и она, не торопясь, но и не медля больше, шагнула к застеленной меховыми покрывалами постели, на которой лежал человек. Ей понадобилось сделать три шага, чтобы вновь, в который уже раз за последние пару часов, оказаться возле него. Она заглянула в его лицо, изученное за последние месяцы до малейшей черточки, и не узнала его. Осунувшиеся, заострившиеся черты, землистая кожа, глубокие тени вокруг глаз... Но не узнавала она его совершенно по другой причине: просто после всего того, что она узнала сегодня, с чем не могла не считаться, он больше не был тем оружейником Веремиром, которого она почти три месяца назад встретила в Кетроси! Ничего не осталось от того человека, который безошибочно умел с первого же взгляда вызывать доверие к себе, производить впечатление того, кто просто не может врать или даже просто хитрить!.. Очевидно, все же настало время задуматься о том, что только истинное знание о сути позволяет увидеть по-настоящему, если уж ни о чем другом думать не получается.
Но Занила смотрела на человека и думала о том, что не знает, понимает ли он хоть что-нибудь из того, что происходит вокруг него, осознает ли, что проиграл?.. Оружейник умирал. Очевидно, что ему оставалось не больше часа. Можно было, конечно, просто оставить его, позволив смерти взять свое, но Занила не хотела этого делать: она не собиралась дарить ему даже этих последних минут жизни!
Клинок полированной сталью сверкнул в ее руке, когда она почти без замаха вогнала его в горло человека, под подбородок, так, чтобы лезвие достало до мозга.
За ее спиной кто-то придушенно всхлипнул. Кай'я Лэ обернулась и наткнулась на взгляд пленника, о котором уже почти успела забыть. Она выдернула кинжал назад, заставив кровь выплеснуться из раны. Впрочем, той было совсем не много, подтверждая, что удар Хозяйки оказался как всегда верен, и оружейник уже мертв. Кай'я Лэ шагнула к пленнику, по-прежнему стоявшему на коленях между двух ее гвардейцев. Она заглянула в глаза человека и едва заметно усмехнулась: он только что видел уже вполне достаточно, чтобы прекрасно понимать, что будет с ним самим.
Когда Хозяйка стаи и ее гвардейцы вышли из шатра, позволив тяжелому пологу, прикрывавшему вход, закрыться за их спинами, на бывший лагерь княжеских дружинников уже опустилась ночь, плотная темнота, разбавленная лишь слабым светом далеких и бледных звезд, окутала деревья. Занила огляделась вокруг, отмечая, что некоторые из ее оборотней уже вернулись к месту их собственной стоянки, а другие все еще были тут, ожидая ее приказаний.
- Что будем делать с лагерем, Кай'я Лэ? - спросил Байд, останавливаясь рядом с ней. Занила оглянулась на Силиса, вспоминая слова оборотня о том, что до ближайшей деревни полчаса быстрого бега (разумеется, не в человеческом обличье), то есть не менее двух фарсахов - достаточно далеко, чтобы тамошние жители, а заодно и их гости не могли знать о том, что происходит здесь.
- Лагерь сжечь! - приказала она. - А в деревню мы пойдем завтра.
Глава 7. На границе княжеств
Вольное княжество Равен. Граница с Вольным княжеством Махейн. Зима 1279 года от Сотворения мира.
Синичья трель, пронзительная и радостная, звенела в лесу, то обрываясь, то вспыхивая вновь. Новый день принес неожиданное тепло. На рассвете, когда бледно-желтое солнце только выползало из-за верхушек дальнего леса, откуда-то подул теплый ветер, мгновенно принеся с собой запахи весны. Занила, как раз седлавшая своего коня, на секунду даже остановилась, выпустив из рук поводья и принюхиваясь. Она вдруг вспомнила, что именно так и бывает на севере Вольных княжеств, когда кончается зима: один более теплый день; один порыв ветра, тревожно пахнущего молодой хвоей, смолой и влажной землей; звонкая капель, срывающаяся с ветвей столетних елей, - и ты уже знаешь, что пришла весна! Морозы еще будут, еще не раз ударят, сковывая лес ледяным панцирем, но солнце с каждым днем теперь будет взбираться все выше по небу, становящемуся все более синим, и они отступят, сдадутся, пусть и против воли, но все же признают: их время ушло. Зима утечет вместе с растаявшим снегом, мир изменится, улыбнувшись солнцу, отраженному в каждой хрустально-чистой капле... Весна!
И зверью в лесу тоже хватило одного этого теплого ветра, чтобы проснуться от зимней спячки и начать выбираться из своих нор. И синичка, крошечная желтогрудая птаха, которую не было слышно всю зиму, вспорхнула куда-то на самую вершину вековой сосны и оттуда выводила свою прерывистую и пронзительно звонкую песню, заливавшую весь лес, словно сам весенний ветер подхватывал ее и нес все дальше и дальше. И теперь Занила, легкой рысью едущая на спине своего Серебра, невольно прислушивалась к трели крошечной певицы. Она попыталась отыскать ее среди ветвей деревьев, но быстро поняла всю бесполезность своей затеи, и теперь просто слушала, подставив лицо теплому ветру и солнечным лучикам, прорывавшимся сквозь кроны деревьев, и позволив своему коню самому выбирать дорогу. В конце концов, это была первая весна за последние восемь лет ее жизни! Первая настоящая весна, потому что нельзя же всерьез называть этим волшебным словом те несколько недель, что разделяют сезон дождей и сезон песчаных бурь в Салеве или Годруме, не знающих и настоящей зимы?