Некоторое время Анастасия Васильевна боролась со своим чувством. Она не хотела становиться на пути незнакомой женщины, его жены.
Шли недели, месяцы. Стрешнев по-прежнему искал ее общества, говорил о своей любви, и Анастасия Васильевна с каждым днем все сильнее чувствовала, что не может порвать с ним, и сделает так, как он хочет. Из библиотеки она ушла. Нашлось ее любимое дело. Горсовет решил озеленять город. Она руководила посадкой деревьев. В питомнике она столкнулась с молодым ленинградским лесоводом Погребицким, который усердно занимался разведением черной смородины и считал озеленение улиц в военное время делом десятым. С ним она часто вступала в жаркие споры, жаловалась на него Стрешневу. Вечерами она водила Стрешнева по улицам и показывала «свои» деревца.
— Знаешь, Виктор, как приятно вырастить дерево. Оно — живое твое дело.
Любовь не принесла Анастасии Васильевне покоя. Стрешнев получал от жены письма и писал ей, будто ничего не изменилось в его жизни. Соседки — жены военнослужащих, эвакуированные в глубокий тыл из прифронтовых районов страны, знали от полковых товарищей Стрешнева, что его жена где-то в Чкалове, и осуждали Анастасию Васильевну в глаза и за глаза. Из гордости она не жаловалась Виктору. Но разве он сам не понимает ее положения? Он все понимает, видит и молчит. Стрешнев все чаще заговаривал о возможности отъезда на фронт. В ожидании его отъезда, в надеждах и сомнениях шло время.
В жизни ее произошло новое событие. Она почувствовала себя матерью. Виктор обрадовался, просил ее быть осторожной, беречь себя. Она ждала, что теперь он заговорит более определенно об их отношениях, но он по-прежнему молчал. Она заговорила первая.
— Виктор, ты должен написать жене. Так будет честнее. Или сказать мне все прямо. Я должна знать, что ты думаешь обо мне, о моей судьбе. Пойми, меня страшит неопределенность… Ты уедешь, а я останусь с ребенком. Нужно все решить теперь, Виктор. Я хочу, чтобы ты меня правильно понял, почему я требую ясности в твоих отношениях ко мне и к жене.
Стрешнев ответил после долгого молчания.
— Ты знаешь, я люблю тебя, но писать жене обо всем я не могу. Сейчас не могу. Зачем причинять ей страдания прежде времени? Скоро я уеду на фронт. Ты сама понимаешь, что такое война. Останусь жив, после войны все решим, ну, а если убьют… решать будет нечего.
Он не понимал, или не хотел понять, как глубоко она была оскорблена.
Полк Стрешнева перевели в соседний город Черногорск. В субботу он приехал за ней. Она сказала, что не поедет к нему.
Она похудела, подурнела. Он мягко упрекнул ее, что она его не любит и уехал обратно один. Анастасия Васильевна проплакала всю ночь, а утром сама приехала к нему. Они бродили по тихому городку, и каждый боялся начать разговор на тему, трудную для обоих. Так они и не поговорили. А вечером он посадил ее на обратный поезд.
Чтобы отвлечься от тяжелых дум, она особенно старательно занималась огородом, убирала картофель, носила тяжелые ведра в подвал. Сказались и волнения последних недель… Ночью соседка вызвала скорую помощь.
Как оскорбительны были четыре дня, проведенные в маленькой деревянной больнице. Сколько она передумала, лежа на застиранных простынях! Виктор не знает, как тяжело у нее на душе. Словно окунулась во что-то мерзкое, липкое и не может отмыть себя. Что принесла ей любовь к Стрешневу, кроме обиды и унижения? Почему она не может отбросить его от себя, отвернуться, пройти мимо? Где ее гордость, ее самолюбие? Ведь он ничего не обещает ей прочного, верного в отношениях. Он откладывает все «на потом». Что он надумает «потом»? Одному ему известно. Он хотел от нее ребенка, как память о нем, если его убьют на войне. Странные желания. Он думает о ребенке, о ее будущем, а говорит о памяти. Что это такое?
Она встала с кровати и побрела к окну. Улица с невысокими домами уходила в степь. За серым неуклюжим элеватором темнел лес. Глухая сибирская тайга. Вот он, глубокий тыл. А там, далеко на западе, идут бои, решается судьба Родины. Куда забросит военная судьба Виктора? Останется ли он жив? Завтра она выйдет из больницы. Что она ему скажет?