Анастасия Васильевна горько сожалела о случившемся. Но Стрешнев не поверил ей.
— Ты сама избавилась от ребенка. Ты хотела быть свободной!
Он не дал ей сказать хотя бы слово, наговорил кучу дерзостей и ушел взбешенный, не попрощавшись.
Горестные раздумья не оставляли Анастасию Васильевну. Если он любит ее, то почему не понимает, не верит, как ей тяжело.
И все-таки она ждала его каждую минуту — вот он придет в рассеет ее сомнения, утешит в горе.
Через две недели Стрешнев приехал к ней попрощаться. Его полк отправлялся на фронт. Он был спокоен, ласков с ней, немного грустен и держал себя так, будто никакой размолвки не было, но во всем его поведении чувствовалась скрытая фальшь.
Анастасия Васильевна пошла проводить его на вокзал, а когда поезд скрылся, она села на скамейку в привокзальном скверике и дала волю слезам.
Из Новосибирска от него пришла коротенькая открытка. Он сообщал, что едет дальше на запад. Вся жизнь ее сосредоточилась на работе и ожидании писем. И так целый год, долгий год неизвестности. Наконец, пришло письмо с фронта. Оно было дружеским, без напоминания о прошлом, без упреков и обещаний.
Она написала, что любит, беспокоится, что скоро уедет в Ленинград и просит не забывать ее.
Ответа не было.
В конце сорок четвертого года Анастасия Васильевна уехала из Сибири со смешанным чувством грусти о прошлом и надеждами на будущее.
Прошло еще два года. Война кончилась. Фронтовой адрес Стрешнева утратил свое значение. На ее запрос из Москвы ответили: «В списках убитых не числится». Значит, он жив, он просто забыл о ней, не хочет писать.
И снова пролетел год.
Вдруг неожиданно она получила письмо от Стрешнева: «Если вы меня помните, напишите, как вы живете? Какие перемены произошли в вашей жизни? Прошло столько лет…» В письме Стрешнев писал о своем одиночестве. Одинок? Что случилось? И он вспомнил о ней!
Его телеграмма взволновала Анастасию Васильевну. Он едет к ней! Она не помнила, как доехала до вокзала, как дождалась поезда.
— О, как он изменился! Нет, нет, не постарел, а возмужал. Не выпуская его руки из своих, она с нежностью всматривалась в каждую черточку его лица. Стрешнев улыбался ей прежней улыбкой.
Дома она обняла его, плача от счастья.
— Я так ждала тебя, так ждала…
— Да, Асенька, вот мы и увиделись. Сколько пережито за эти годы.
Стрешнев сел в кресло, закурил, начал рассказывать о себе: воевал, был ранен, побывал за границей. Говорил много, и ни слона об их любви, будто ничего не было, кроме хорошего знакомства.
Анастасия Васильевна слушала с молчаливым удивлением. Боль и обида вытеснили радость из сердца. Зачем же он приехал?
— Здесь, в Ленинграде, Асенька, у меня неприятное цело.
Стрешнев сузил глаза, лицо его стало колючим. Он приехал разводиться с женой. Да, жена в Ленинграде, живет у сестры. Как он был слеп, доверяя ей столько лет! Она его обманывала. Он нашел в ее столе письма. Конечно, не его письма.
— Вот и верь вам, женщинам. — Губы Стрешнева скривила презрительная усмешка.
Анастасия Васильевна из чувства такта не стала его расспрашивать о жене, о разводе, решив также отложить разговор и о себе. Он кончит дело в суде и сам все скажет. Сейчас ему не до нее.
Дело в суде было решено в его пользу. Стрешнев еще раз пришел к Анастасии Васильевне. Он повеселел. Наконец-то он свободен! Жаль, ушли лучшие годы. Но, черт возьми, он наверстает упущенное! Он возьмет свое у жизни!
Анастасия Васильевна смотрела на него, и слезы готовы были брызнуть у нее из глаз. Горечь, обида, боль теснили грудь.
— Виктор, у тебя ко мне ничего не осталось?
Он был несколько смущен ее прямым вопросом.
— Нет, почему? Я очень рад нашей встрече… Я с удовольствием вспоминаю прошлое.
— Ты не думай, что я хочу воспользоваться твоей свободой. Навязываться тебе в жены… Но мне очень больно, Виктор.
Она отошла к окну, не желая показывать ему своих слез.
Стрешнев заговорил после небольшого молчания:
— Ася, пойми меня правильно и не обижайся. Вся эта история с разводом… Понимаешь, и внутренне опустошен. Хочу прийти в себя. Подумать…
— Дело не в этом, Виктор. Ты не думаешь о нашей любви.
Стрешнев бросил в пепельницу смятую нераскуренную папиросу.
— Любовь! Существует ли она вообще! Есть, возможно, ее начало. Все чудесно на заре, потом начинается сплошная чепуха. Обиды, ссоры, упреки, измены. Я разочарован, Асенька. Я устал.