Закончив подсчеты, лесничая решительно положила крупную обветренную руку на ведомость:
— Это для вашею директора. Штрафы за лесонарушения. Хотите познакомиться? Результаты деятельности вашего предшественника, инженера Чистякова.
Баженов внимательно просмотрел ведомости. Размеры штрафов поразили его.
— Эти штрафы — заметьте! — только за один год его работы. А Чистяков хозяйничал в леспромхозе семь лет!
Анастасия Васильевна бросила карандаш на стол, прошлась по конторе твердой мужской походкой.
— Ах, этот Чистяков! Сколько он нам крови испортил! Он был настоящий враг леса. Мы легко вздохнули, когда его сняли.
Лесничая спрятала ведомость в папку.
— Я пришел просить вас, — мягко заговорил Баженов, — чтобы вы показали нам лес, который вы отводите в рубку. Если можете, поедемте завтра шестичасовым.
— Хорошо, — немного подумав, ответила Анастасия Васильевна. — Завтра я поеду с вами. Но, завтра же, Алексей Иванович, прежде чем отводить новый лес в рубку, я покажу вам старые вырубки.
— Зачем? — На высоком лбу Баженова собрались морщины.
— Посмотрите, как ваши рубили лес, — жестко сказала Анастасия Васильевна, подчеркивая слово «как». — У лесозаготовителей отношение к лесу варварское, хищническое. До сих пор вам это сходило с рук, но — хватит…
Кончиками пальцев она слегка постучала по столу.
— Война? Очень жаль… Я, Анастасия Васильевна, твердо стою за мир и дружбу, — попробовал Баженов шуткой смягчить резкость ее слов. — Как говорится: худой мир лучше доброй ссоры.
Он улыбнулся, привычно приглаживая ладонью волнистые волосы.
— Война или мир — все будет зависеть от вас, Алексей Иванович. Вы рубите лес. Не скрою, мы, лесники, с беспокойством ждали вашего приезда. Мы боимся встретить в вашем лице недруга леса.
Анастасия Васильевна без улыбки смотрела ему в лицо.
— Напрасно! — миролюбиво воскликнул Баженов, — Я готов идти лесоводам навстречу. Ваши требования — для меня закон. — Поверьте, не в моих правилах обижать женщин.
Глаза Анастасии Васильевны прищурились:
— Оставим такой тон, Алексей Иванович. Он мне не нравится.
Баженов пожалел о шутке. Разговор оборвался.
— Настенька, ужинать! — позвал за дверью женский старческий голос.
Анастасия Васильевна приоткрыла дверь в коридор.
— После, мама. Ко мне пришли.
— Кого это нелегкая принесла в такую пору?
Рослая старуха вошла в контору. Баженов приподнялся, поздоровался. Старуха учтиво ответила на поклон, спрятала руки под передник и со вздохом опустилась на скамью у печки, по-видимому, на свое привычное место.
— Помощничек-то твой, Настенька, свет Гаврила Семенович, уже успел нализаться с Куренковым, песни на весь поселок горланят. Пьян в ненастье и ведро, а ты одна, знай поворачивайся.
Анастасия Васильевна нахмурилась.
— Мама, ты видишь — я занята.
— Сейчас уйду, Настюша… Тяжело девке, а храбрится, — продолжала старуха, обращаясь к Баженову. Пускай знает, каково ее дочке управляться с лесничеством, — Встает моя Настя до петухов, из кожи вон лезет, а много ли чести? Леспромхозовские лес рубят без оглядки. А моя Настя все близко, и сердцу принимает.
С помощником, Парфеновым Гаврилой-то, у Настеньки нелады. Тот не в лес, а в рюмку глядит. С леспромхозовским мастером пьянствует. Связал их черт веревочкой. Дружба неразливанная. — Старуха глубоко вздохнула.
Баженов улыбнулся. Анастасия Васильевна сердито сдвинула брови.
— Все, мама? Ступай, пожалуйста, к себе. У нас дела.
Старуха взглянула на дочь и плотнее уселась на скамье.
— Живем, маемся. На старом месте людьми были. А тут…
— Мама, Алексею Ивановичу неинтересно тебя слушать. И потом нам нет никакого дела до леспромхоза. Мы сами по себе.
— Как же! Хм, сами по себе! — сердито подхватила она снова: баня ихняя, аптека ихняя, магазины ихние, пекарня ихняя. Гаврила Парфенов, когда в лесничих ходил, говорят, с леспромхозовскими не цапался, зато спокойно да сыто жил. Пора и тебе за ум взяться.
Баженов заметил, как в глазах лесничей вспыхнул огонек раздражения и погас.
— Мама, поставь на огонь чайник, — сказала Анастасия Васильевна, выразительно поглядев на мать.
— Иду, — Старуха нехотя поднялась и вышла.
Баженов понимал — пора уходить: лесничая запирала ящики стола. Он медленно застегнул пальто, наблюдая за усталыми и спокойными движениями рук Анастасии Васильевны. Внезапно у него появилось желание поговорить с ней о делах леспромхоза.