– Забеременеешь! – Августа смахнула выступившие на глазах слезы. – И от кого же?
– Ну конечно же от пещерного духа.
– Интересно, и как он выглядит? Небось какой-нибудь кривоногий гномик с длинной бородой и горбиком?
– Ну уж горбик-то у него точно есть, – захихикала Августа. – Но только не на спине…
– Возможно, он даже красив собой. Взрослый, опытный мужчина с толстым…
– Ну а теперь хватит, – прервала их повариха.
– Я имела в виду – в толстой меховой шубе, – с наигранно серьезной миной поправила себя Августа. – Ведь в пещере той наверняка холод собачий.
Йордан положила в рот последний кусочек сыра, спокойно прожевала его и запила глотком мятного чая.
– Ну что, теперь раскладываю карты или как?
– Ну конечно! – воскликнула Эльза.
Августа тут же подскочила. Ей прежде всего хотелось узнать, когда вернется ее Густав. И вообще, жив ли он. Ханна ничего не сказала, но по ней было видно, что она тоже охотно заглянула бы в свое будущее.
– Двадцать пфеннигов, – нагло потребовала Йордан.
– Что? – вспылила Августа. – Ты тут у нас нажралась, да еще хочешь поиметь за это денежки?
Эльза тоже считала, что это наглость. Брунненмайер промолчала: кто-кто, а она-то уж ой как хорошо знала Йордан и предвидела этот подлый ход. «Как же жадна до денег Мария Йордан», – всегда повторяла повариха. Ходили слухи, что у себя под матрасом та прячет небольшое состояние.
– А я заплачу, – неожиданно сказала Ханна. – Если вы действительно предскажете мне будущее, тогда заплачу.
– А у тебя вообще есть хоть сколько-то? – недоверчиво спросила Йордан.
– Сейчас принесу. Я мигом.
Ханна бросилась к лестнице для прислуги и торопливо поднялась на четвертый этаж, где располагались комнаты персонала. Ранее из сбережений у нее вычли деньги за украденную булку, после она успела совершить несколько покупок – пуговицы, пара шерстяных носков и моток белых ниток для шитья, так что теперь у нее оставалось тридцать восемь пфеннигов. Двадцать пфеннигов для Ханны – солидная сумма, но если мать, следуя собственным угрозам, вскоре объявится на вилле, то ей все равно придется со всем расстаться.
Ханна вернулась на кухню – раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, она протянула Йордан руку, в которой были зажаты монеты.
– Десять, двенадцать, тринадцать, пятнадцать… двадцать, – отсчитала Мария Йордан, ничуть не смущаясь гневных взглядов остальных. – Хорошо, Ханна. Давай деньги…
Ханна уже хотела пересыпать монеты в протянутую руку Йордан, но тут кто-то так сильно ударил кулаком по столу, что тот затрясся и зазвенела крышка стоящего на нем чайника.
– Постой, – возмутилась повариха. – Сначала товар, потом деньги. Ханна, а ты положи-ка свои пфенниги сюда на стол. Вот теперь начинайте.
– И чего вы тут встреваете, Брунненмайер? – выругалась Йордан.
Ответ она не получила, но и деньги взять не решилась. Наконец, глубоко вздохнув, намекая тем самым, что с ней обошлись нечестно, она все-таки смирилась, как смиряется добрая христианка перед своими мучителями. Под любопытными взглядами присутствующих она водрузила на стол свою матерчатую сумку и, порывшись в ней, выудила оттуда колоду игральных карт, перевязанную резинкой.
– Карты французские, – пренебрежительно заметила повариха.
Йордан не обратила на это никакого внимания. Она попросила придвинуть поближе лампу и выключить верхний свет, затем достала зеленоватый шелковый платок и набросила его на абажур керосиновой лампы. Кухня тотчас погрузилась в таинственный, призрачный полумрак.
– Абсолютная тишина, – потребовала она. – Никаких разговоров. Мне нужно сконцентрироваться.
Августа отодвинула наполовину пустой стакан и смахнула рукой несколько крошек, чтобы те не помешали разложить карты. Йордан распустила резинку, ловко перебрала пальцами колоду и подвинула ее к Ханне.
– Перемешай.
Ханна не была опытным игроком, и карты то и дело выскальзывали у нее из рук, так что ей приходилось собирать их снова и снова и заново перемешивать. Причем мешала она с большим рвением – в надежде, что таким образом духи будущего обратят на нее внимание.
– Достаточно. Дай мне колоду.
И Йордан начала раскладывать на столе перевернутые карты – одну рядом с другой. По шесть в каждом ряду. Закончив, она подняла голову и пристально посмотрела на Ханну.
– Может, у тебя есть какой-то определенный вопрос?
К сожалению, то, что Ханна хотела узнать о своем будущем, здесь, на кухне, под этими испытующими взглядами, она бы ни за что не произнесла.
– Нет, – сказала она, в то время как ее пылающие румянцем щеки выдавали ложь. – Просто расскажите все, что вы можете увидеть.