– Неужели здесь больше не работают? – тоскливо посмотрела вокруг Китти. – Здесь всегда была бухгалтерия, так ведь? Эти чудаки с нарукавниками и в круглых очках…
– Все молодые мужчины сейчас на войне, Китти.
– Верно, я совсем забыла, но ведь там были и старики. Странно, что они вообще не выходят на работу. Папино бюро на третьем этаже, не так ли? Я всегда так волновалась, когда приходила к нему раньше. Я просто вбегала в кабинет, а все другие ждали, когда их вызовут.
Ошеломленные, сестры остановились в приемной. Как же здесь было тихо. Две пишущие машинки были зачехлены, стулья аккуратно задвинуты под столы, стопка папок с документами пылилась в тележке на колесиках. В корзине для бумаг одиноко лежала скомканная записка. Дождь барабанил по стеклам окон.
– Фу, какой же здесь затхлый запах. Жаль, что из-за дождя нельзя проветрить, – наморщила нос Элизабет.
Китти нажала на ручку двери в кабинет директора и толкнула ее. Раздался скрип, как в замке с привидениями. Она заглянула в бюро отца, но здесь, в святая святых, никого не было. Однако некоторые косвенные улики указывали на то, что еще недавно здесь кто-то пил коньяк и курил сигары.
– Не могу поверить! – застонала Элизабет и подняла со стола полную окурков пепельницу, чтобы оценить ее содержимое. – Да здесь как минимум десять, нет, двенадцать сигарных окурков. И в мусорной корзине тоже пепел. А доктор Грайнер категорически запретил папе курить!
– К коньяку он тоже хорошо приложился, – заметила Китти. – Бутылка почти пуста. Ты только посмотри, Лиза. Папа был не один.
На столе для посетителей стояли три использованных коньячных рюмки и еще одна пепельница, полная окурков. Сестры растерянно смотрели на то, что оставил отец. У папы, очевидно, были гости.
– Должно быть, это были мужчины, – соображала Китти. – Дамы не курят сигар.
Элизабет взяла в руки бокал с коньяком, чтобы внимательно рассмотреть отпечатки. Никакой помады. Это ее успокоило.
– Естественно, это были мужчины. Ну что только ты думаешь о папе? – возмутилась она. – Вероятно, он заключил контракт со своими партнерами. Вот видишь!
Китти пожала плечами и объяснила, что она с самого начала знала, что страхи Лизы – всего лишь плод ее разыгравшегося воображения. Похоже, папа во всем превосходно преуспевал.
– Очень надеюсь, что ты права!
– Как ты думаешь, где может быть папа? – размышляла Китти. – Сторож наверняка знает.
– Как глупо! – воскликнула Элизабет. – Надо было его спросить.
Они вышли из кабинета директора и снова спустились вниз по лестнице. Все-таки в здании было как-то страшновато, тихо и пусто. И еще грязновато. В углах трудолюбивые пауки сплели свои сети. Пахло пустотой.
Дождь утих, поэтому они решили остановиться у входа, пока Людвиг бежал к калитке.
– Если господин директор не в своем кабинете, как вы сказали, значит, он на прядильной фабрике. Он ходил туда несколько дней подряд, и это было печальное зрелище. Он так переживает, бедный господин директор…
– В конце концов, не так уж трудно почистить несколько металлических гильз, – проворчала Китти.
– Пойдем со мной, – велела Элизабет. – Я хочу это увидеть.
И она потащила Китти прямо под дождем мимо двух цехов к третьему, который именовался прядильной фабрикой. Обычно там работали на двух этажах. В детстве Китти однажды забежала в один из цехов, но ужасный шум бесчисленных машин быстро заставил ее уйти.
– Нечего затыкать уши, – рассердилась Элизабет. – Здесь совсем тихо. Машины не работают.
– Ненавижу тебя, Лиза! – прошипела Китти. – Из-за тебя на моем новом пальто теперь пятна от воды.
Она с недоумением смотрела на сельфакторы, на эти темные, безмолвные прядильные машины. Не было ни свиста, ни жужжания катушек, ни шипения при движении направляющих, нити натягивались и наматывались. При этом был слышен какой-то стучащий шум – похоже, паровая машина была под давлением.
– Наверху работают, – решила Элизабет.
– Ну и прекрасно. Давайте поднимемся наверх. Кого волнует, если на моем пальто останется еще и несколько масляных пятен?
Уже на лестнице они услышали гневную отповедь господина директора. Папа ругался, как в старые добрые времена:
– Это просто куча металлолома – вот что это такое! Почему этот вал не двигается? За что я заплатил вам уйму денег?
– Один момент, господин Мельцер. Ось должна быть лучше смазана. А возможно, отверстие слишком узкое.
– У вас башка слишком узкая, Хюттенбергер! Вот и все. Мой сын все начертил точно. Вам нужно просто посмотреть!
– Вот! Вот сейчас она заработала!