— Ничего своего нет. Стол — подай, точило — подай.
Скрылась из вида, пошарила где-то, вновь показалась и протянула брусок:
— Нате. Хильдико, слушай, ты мне нужна. Помнишь, три дня назад, ты тогда в воду смотрела — как это делать?
— Вот они знают.
Побратимы переглянулись.
— Тебе зачем? — спросил балт. — На Драгомира?
— На кого же?
— А с кем нам воевать тогда? Ты вот что, подскажи, где глины накопать или воска взять.
— Воск есть. Годна собрала. Все борти[57] за мёдом облазала, а у меня тесто взошло — и куда всё теперь?
— И место потемнее.
— Можете в погреб залезть. Пущу, открою. Только меня научите.
— Ты нам колдовство не испортишь? Животом своим?
— Я-то не испорчу. А вот тебя кто испортил? Полудница сковородкой огрела?[58]
— Зато остальное всё цело.
— Ну заходите уже.
Пока обогнули терем, Ольгерд нашептал что-то приятелю, и Баюс толкнул Хильдико:
— Это кто? Старшая дочь конунга?
— Да, Рогнеда её зовут.
— Я не пойму, она замужем или нет?
— Нет. С братьями живёт.
Баюс кивнул и прильнул к уху Ольгерда.
Княжна сама спустилась с ними, не боясь оступиться. Захлопнула крышку, зажгла осторожно лучину и села на ступеньку. Баюс взял у неё комок воска, вылепил человечка. Рогнеда подняла щипцы повыше, чтоб воск не растаял.
Баюс провёл по волосам, посмотрел на Хильдико, на Ольгерда — и выдернул у него из волос заколку.
— Так воров узнают. Мы знаем, кто нас ограбил, пусть и другие знают. Куда клеймо ставим?
Рогнеда указала кукле между ног.
— Ну нет, пусть лучше сразу видно будет.
— Что думать-то? В глаз, как всегда, — прозвучал из темноты голос Хильдегарде.
— В глаз так в глаз, — балт повозил руками по земляному полу, натёр чёрной крошкой заколку, фигурку.
— Земля, перелай всё тому, кто на тебе сегодня медвежьи следы оставил, кто по тебе чужую невесту вёл. Передай всё Драгомиру.
Бронзовая пластинка вошла в головку куклы там, где должен находиться правый глаз.
Баюс наговорил на фигурку.
Снял с пояса кожаный кошель, спрятал туда заклятие:
— Зарою у дороги. Выпускай, хозяйка.
Выбрались на свет, Рогнеда села за прялку.
— Что-то вы клинки свои точить не торопитесь.
— Да вот тебе хочу помочь.
— Веретено ли длинное?
— Под твой пряслень[59] подойдёт.
— А тебе что, тоже попрясть припёрло?
— И ему тоже.
— Что, сам не скажет?
— Он по-вашему не понимает.
— А я по-вашему.
— По-нашему — по-которому? Он ятвяг, я поморянин.
— А у ятвяг с поморянами снасти другие?
Рогнеда сняла неначатую кудель.
— Камешек свой не забудьте.
— Наши камешки всегда при нас.
— Сеновал пустой пока. Давайте за амбары.
Хильдико посмотрела им вслед и поправила жемчуг.
Зря печалилась Рогнеда: не пропало угощение. Со свадебного стола пошло на тризну. А игрища на Соже будут.
Долго спорили: идти пешими или конными. Боялись, изведут последних. Радимичи кобыл подрали много, чтобы потомства не родилось. Из жеребцов один Ворон живой, его бы поберечь. Да меринов десятка два осталось, если их потеряют — замены не скоро ждать. Потому решили: оставить в загоне. Челядь присмотрит. Корма достанет, травы засухой не побиты. Хоть стояла сушь от Перунова дня,[60] по всему видно — до Рожаниц[61] не продержится, а подземные ключи обильны.
Обоз не пригодится — он в полевье хорош, в голой степи — стоянку огородить. За полянские земли хаживали, местных конников на зуб пробовали, но про то другая песня, не сейчас её поминать. Плот связать на месте можно будет — оружие погрузить. За лето реки исхудали, опали — змеиная шкура, пустая внутри. Сбросил её змей, уполз на полночь,[62] где попрохладней, потёк вспять — и реки обмелели.
Аскольд порадовался, что сон ему вовремя подсказал оставить ладью в надёжном месте. Славяне пойдут по берегу, только дважды через реку переправятся, варяги — по Припяти и Днепру. Припять — река неширокая, взяли её волки вплавь, со щитами на спине, копьями, колчанами и саблями — в зубах.
На Днепре варяги позвали по второму человеку на вёсла — со своим оружием, не больше: много драккар не потянет. Светан запрыгнул на борт первым: силы перед боем поберечь. За ним потянулись отец, Лют, Хорь и другие кто постарше. Остальные, по уговору, сделали плот в два наката, сложили на него доспех и прицепили к корме на пеньку — пять воровин[63] скрутили. И со спокойным сердцем плюхнулись в воду.
58
Полудница — девушка/женщина, появляющаяся в полдень в поле с раскалённой сковородой, которой может ударить любого встречного (намёк на солнечный удар).