Она вспоминала, как тряслась от страха, сжимала в руках комья земли, цеплялась за корни растений, торчавшие из стенок воронки, и боялась сорваться, несмотря на державшего ее Гарольда. Внешний облик Мире пришлось преобразить при помощи слюны болотника, ее идеальная кожа стала похожа на бумагу, которую сначала скомкали, а после тщательно выправили. Не критично, но уже не идеально. Все это великолепие прекрасно снималось с кожи подобно пленке. Также у Миры был запас слюны с собой, девушку заверили в стерильности субстанции и абсолютной безопасности, да и выбора у Миры не было, брезгливостью у них в семье никто не страдал. Новый образ Миры не был страшен, но старил и придавал некую болезненность…
В тот день их с Фредериком и Гарольдом доставили под самый верх. Сначала поднялись на Сорше, а с него закинули сплетенные из одежд веревки с крюками. Крюки пришлось мастерить из одолженных конечностей зомби-зверей. Гарольд спрятался с Мирой в нише, а Фредерик полез дальше. Гарольд прислушивался к происходившему наверху и аккуратно придерживал Миру. Потом, сказав: «Пора», помог забраться на твердую поверхность нового для девушки мира.
— Мирослава, удачи, мы будем ждать тебя. Быстрее уходи с площади!
Пока Мира восстанавливала дыхание, Гарольд посмотрел по сторонам и просто прыгнул вниз. Наверху царила ночь, в воздухе зависли тускло светившие шары, выполнявшие функции фонарей. Пришлая рванула с открытого пространства пустынной площади под укрытие узких улочек. Обернувшись, оттуда оглядела территорию, номинально огороженную низким заборчиком, через который пришлось перешагнуть. Красиво украшенный помост и ложи по бокам, с сидячими местами там, видимо, для комфортабельного просмотра казни. Девушка поправила накидку из лоскутков, которую внизу из-за духоты не удалось поносить. А здесь было прохладно, и воздух находился в постоянном движении, раздувая волосы и одежды девушки с разных сторон обвевая прохладой.
Первым делом нужно было обменять один драгоценный камень из секиры на местные деньги, спрятав все остальные, и раздобыть более подходящую одежду. Трясущимися руками Мира развернула карту, нарисованную угольками. Ей нужно было найти дом гнома-скупщика. Благо, он живет недалеко от площади и откроет даже ночью. Фредерик объяснил, что нужно по-особому постучать и сказать кодовую фразу, тогда без лишних вопросов, не торгуясь, Скупщик заплатит ровно тридцать пять процентов от реальной стоимости камня, причем стоя во дворе, не приглашая в дом, делая все быстро. Скупщик, взяв в руку камень, сможет сразу определить его ценность. На особый стук он выходит уже с деньгами. На все про все уйдет несколько ударов сердца. И Мире нужно будет бежать дальше.
Так все и вышло, Мира очень быстро получила деньги, хотя видела, как напрягся гном, смотря на нее. Видимо, алчность победила осторожность. Девушка только не знала, куда спрятать остальные камни, выданные в мешочке. В итоге решила спрятать в плетение косы, обручем обхватывавшей голову, камни разместились прочно, прикрытые сверху капюшоном. А в мешочке оставила пузырек со слюной и положила выданные монеты. Даже если ее ограбят, то в волосах останется самое ценное. В этом плане она была перестраховщицей, мешочек слишком очевидная приманка, несмотря на заверения Фредерика в отсутствии преступности на улицах гномьего квартала. А ее новые друзья совершенно не подумали о карманах, да чего уж говорить, и о нижнем белье. Мира, пока никто не видел, связала между собой несколько лоскутков, валявшихся в пещере, сделав себе хоть какое-то прикрытие стратегических мест.
Постоялый двор был с другой стороны от площади, Мира, крадучись, пробиралась в нужном направлении, попутно осматривая стены домов. Окна у всех были закрыты разнообразными ставнями, как- будто дома уснули вместе с их хозяевами. Заборы были не у всех, большинство зданий стояли «лицом к лицу». Проходы между ними были очень узкие, для нескольких жителей, не более. На карте от площади перекрестком расходились четыре широкие дороги и лучиками — множество маленьких улочек. Судя по рисунку, город сверху напоминал круглые, соединенные между собой островки с площадью в центре каждого островка. Как точки на циферблате часов, все эти островки опоясывали один большой центральный остров с дворцом, к которому от каждой площади вела широкая дорога. Весь этот рай перфекциониста нарушала небрежным росчерком извилистая река, проходившая через город.