Дабронский лежал ничком, вздрагивая от ударов. Затем он со стоном перевернулся на бок, и у него изо рта вытекла струйка кровавой слизи. Томми наклонился к нему и, схватив за подбородок, зарычал:
– Никогда больше не разговаривай так со мной, скотина! Никогда! Теперь ты мне расскажешь, кто покровительствует Болджеру, или я утоплю тебя в твоей же собственной моче. Не шути со мной, падла, ты меня и так уже довел.
Исаак начал понимать, что слишком рано сбросил Томми Лейна со счетов. Ему не следовало недооценивать этого мальчишку. Как и знаменитая девица Каванаг, Томми явно принадлежал к новому сорту людей – людей, способных на такие вещи, что от страха перехватывало дух. Весь треп Болджера о большом куше был моментально забыт перед яростью юнца.
– Томми, Томми, отпусти меня! Давай поговорим!
– Мы уже с тобой поговорили, ты, чертов ублюдок! Рассказывай, кто помогает Болджеру, и мы с тобой, может быть, поладим.
– Я не знаю, клянусь тебе. Однажды Болджер проговорился, что это какой-то бизнесмен, крупный бизнесмен. Вот и все. Он никому не говорит, кто этот человек.
– Ты думаешь, я поверю в такую чушь?
– Томми, послушай, я не знаю! Богом клянусь, не имею понятия…
– Где я могу найти Болджера?
Маленький человечек прищурился. Без очков он практически ничего не видел.
– Он прячется у братьев Оулдс. Но предупреждаю тебя, Томми, его там хорошо охраняют.
Томми сплюнул и направился к выходу, кивнув на прощанье Рут. Джимми последовал за ним. Выйдя на улицу, Томми схватил стоявшее у крыльца ведро и с грохотом швырнул его в витрину магазина. Люди раскрыли рты, наблюдая за этим спектаклем. Дабронского здесь недолюбливали.
Они направились к машине. Джимми улыбался. Иногда он вообще недоумевал, зачем Томми берет его с собой: хозяин был вполне способен постоять за себя сам. Сев в машину, Томми сказал:
– Домой. Вечером навестим Оулдсов. Сегодня в Виктория-парк назначены бои, и если я хорошо знаю Ронни Оулдса, а я знаю его хорошо, то он будет там.
Бриони стояла обнаженная после ванны, когда Томми вошел в спальню. Он увидел упругий живот, прекрасной формы грудь и, метнувшись к ней, схватил ее в объятия. Ладони у него были ледяные, и Бриони вскрикнула. Он взял ее на руки и понес к кровати. Осторожно уложив подругу на постель, Томми поцеловал девушку в губы.
– Ты по-прежнему выглядишь как ребенок, Бри, особенно с распущенными волосами.
– Может быть, но я уже давно не ребенок. Отпусти меня. Томми навалился на нее всем своим весом, пригвоздив к кровати.
– Ни за что. С чего это я должен тебя отпускать?
Бриони рассмеялась.
– Да хотя бы с того, что мне дьявольски холодно! Кисси сегодня даже не удосужилась разжечь здесь камин.
– Я согрею тебя своим теплом, девочка.
Он почувствовал, как Бриони послушно расслабилась, и стиснул зубы. Каждый раз повторялось одно и то же. Она просто позволит ему проникнуть в нее, и все. Он готов был укусить ее, лишь бы заставить хоть что-нибудь почувствовать, пусть даже боль. Словно прочитав его мысли, Бриони прошептала:
– Прости меня, Томми.
Ее тоненький голосок был таким печальным, что он сразу забыл о собственных огорчениях и зашептал ей на ушко ласковые слова.
Затем, отодвинувшись от Бриони, Томми посмотрел ей в лицо. В ее выразительных зеленых глазах виднелись светящиеся золотые крапинки. Чернота длинных густых ресниц резко контрастировала с цветом волос. Сейчас, без всякой косметики, с золотистыми волосами, разметавшимися по телу, Бриони была необыкновенно хороша. Она выглядела совсем как та девочка, в которую Томми когда-то влюбился. Только несколько морщинок вокруг глаз выдавали ее возраст и то, что ей пришлось перенести в жизни немало горя. Томми знал, что с недавних пор Изабель Дамас запрещала Бриони видеться с сыном.
Наклонив голову, он нежно поцеловал ее живот.
– Я люблю тебя, Бри.
Его голос звучал хрипло от страсти. Притянув Томми к себе, Бриони начала его целовать. Она ласкала Томми, пока его плоть не стала твердой. Он целовал ее грудь и шею, бормоча о своей любви. Бриони медленно расстегнула его рубашку и стала нежно водить ноготками по его спине, чувствуя, как он, не переставая ее целовать, вздрагивает и поеживается. Войдя в нее, он застонал. Томми обладал ею самозабвенно, но когда все кончилось, его охватила печаль: он вновь не получил желанного отклика.
Они молча лежали рядом в течение часа, погруженные в собственные мысли. Оба хотели рассказать друг другу о своих истинных чувствах, и оба не могли найти для этого нужных слов.
Наконец Бриони пошевелилась. Выскользнув из постели, она надела шелковый пеньюар и занялась камином. Уже начинало вечереть, и солнце медленно исчезало за дальними крышами. Она зажгла настенную лампу у кровати и поинтересовалась:
– Чем сегодня занимался?
– Пытался выйти на след Болджера. Сегодня в Виктория-парк состоятся бои. Оулдсы будут там, и Вилли наверняка тоже. Думаю, не стоит ждать, пока прибудет Мария со своими людьми. Нам нужен эффект неожиданности. Ты согласна?
Бриони кивнула и усмехнулась.
Томми вылез из постели и закурил одну из своих излюбленных дешевых сигар. Бриони позвонила в колокольчик.
– Я сейчас быстренько оденусь. Думаю, лучше всего будет появиться там, когда начнется первый бой. Так мы проскользнем незамеченными.
Томми покачал головой:
– О нет! Ты никуда не пойдешь. Такие дела не для женщин. Чтобы я и близко не видел тебя возле того места!
Бриони повернулась к Томми. Уперев руки в боки, она произнесла:
– А кто меня остановит?
Томми подошел к девушке и наклонился к ее лицу.
– Я никогда в жизни не поднимал на тебя руку, Бри. Ни на тебя, ни вообще на женщину. Но я устрою тебе такую взбучку, что мало не покажется, если увижу тебя там сегодня вечером!
Томми собрал двадцать лучших своих людей, включая Абеля Джонса и Джимми Рейнарда. Все были вооружены пистолетами, ножами и тяжелыми дубинками.
Первый бой уже начался, и в парке собралось множество народу. Томми и его люди стали протискиваться сквозь толпу, высматривая Ронни Оулдса. Они заставят его расколоться, где прячется Вилли Болджер, даже если для этого потребуется оторвать ему яйца. Теперь действиями Томми руководила жажда схватки. Грозящая опасность лишь придавала ему злости, и он расталкивал людей со свирепым выражением лица. Он хотел покончить с врагом раз и навсегда. Возможно, этому дню предстояло стать последним в его жизни, но Томми не испытывал страха. Он заметил, что Джимми покупает у лоточника жареную курицу.
– Ты что, Джимми, в ресторан пришел или куда? – ядовито спросил Томми.
Джимми положил курицу обратно на лоток и с виноватым видом засеменил за Томми. У бедняги с самого утра не было во рту ни крошки.
Томми заметил Оулдса в одной из небольших палаток, дал сигнал своим людям, и они начали стекаться к нему.
Ронни увлекся принятием ставок и увидел Томми, когда было уже слишком поздно. Тот возник перед ним с фальшивой улыбкой на лице и прижал его руку к столу. Томми обратился к пожилой даме, которая намеревалась сделать ставку:
– Извини, дорогуша, этот букмекер ставок сегодня больше не принимает. Поищи другого.
Испуганно оглядываясь, старуха пошла к другому букмекеру. Томми втолкнул Ронни в палатку, и мужчины уставились друг на друга.
– Полегче, Лейн. Твое время прошло. Тебе здесь делать нечего, так что не толкайся.
– Заткнись, Ронни. В последнее время я слишком часто слышал о тебе, о Кэмпбеллах и о недоноске Болджере. Что ж, теперь мой ход, и начну я с тебя, приятель.
Ронни Оулдс был сильным малым. Томми это прекрасно понимал и подготовился соответственно. Выхватив из-за пояса разделочный нож, он полоснул им по пивному животику Ронни. Клинок рассек рубаху и вошел в тело почти на дюйм. Ронни с безумным выражением лица наблюдал, как из раны начинает сочиться кровь. Нож был настолько острым, что он даже не почувствовал боли. Но Ронни, искушенный в подобных делах, не сомневался, что боль непременно придет. Он зажал рану обеими руками, по опыту зная: если выпадут кишки, то смерть неизбежна. Белый как полотно, Ронни пошатнулся, его сердце отбивало барабанную дробь, на лбу выступили капли пота.