Он с удовольствием отметил, что лицо Пэдди помрачнело.
– Что… я хочу сказать… что случилось, сэр?
Как, черт возьми, они будут жить без денег Эйлин? Даже Молли уже смирилась и, несмотря на все свои протесты, не отказывалась от тех денег, которые получала каждую неделю.
– Мне хочется уже чего-нибудь новенького, Пэдди. Ты знаешь, как это бывает.
Патрик молчал. Нет, он не знал, как это бывает, потому что маленькие дети его никогда не интересовали.
– Бриони такая красивая девочка. Вчера она была у меня и ясно дала мне понять, что… – Мистер Дамас поднял руку, опасаясь, что Пэдди перебьет его. – Она ясно дала мне понять, что с радостью согласится – как бы это сказать? – занять место Эйлин.
Пэдди облизнул губы. Он испытывал огромное желание как следует, с разворота, врезать хозяину в морду. Прямо в зубы. Но, увы, претворить это желание в жизнь Пэдди не мог. Каким бы мерзавцем ни был Дамас, но он был богачом, владел фабриками и доками, пользовался уважением общества, щедро жертвовал на благотворительность. Его тесть был лордом. Пэдди знал, что и он сам, и его семья пропадут без денег мистера Дамаса. Однако он также знал, что этот всемогущий господин не получит его Бриони за какие-то ничтожные два фунта.
– Я думаю, что в этот раз мы можем договориться о двух с половиной фунтах, – вкрадчиво произнес мистер Дамас.
– Три фунта, – резко бросил Пэдди. В его голосе было столько силы, что это удивило и его самого, и мистера Дамаса.
– Три фунта?
– Совершенно верно, сэр. Моя Бриони стоит этих денег.
Мистер Дамас закусил верхнюю губу и прищурился:
– Это поможет облегчить боль ее матери, сэр, потому что у нее случится припадок, когда она обо всем узнает, – добавил Пэдди. – Она плохо перенесла разлуку с Эйлин, но с Бриони, с ее любимой Бриони… Она точно сойдет с ума. Молли и так собиралась идти к миссис Проссер Эванс из-за Эйлин.
Пэдди с радостью отметил, что мистер Дамас побледнел при одном только упоминании о миссис Проссер Эванс. С этой женщиной приходилось считаться. Она со страстью боролась за права низшего класса, и эта страсть поражала всех, кого с миссис Эванс сводила судьба.
Пэдди видел, что хозяин колеблется.
Сумасшедшая социалистка и скандал или маленькая рыжеволосая девочка и десять шиллингов сверх ничтожной еженедельной суммы. Нечего даже и сравнивать.
– Хорошо, три фунта в неделю. Приводи ее сегодня ко мне в шесть вечера и сможешь забрать эту, как ее… – Он щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя ребенка.
– Эйлин, я заберу Эйлин.
Не сказав больше ни слова, Пэдди надел кепку и вышел из кабинета. Уже через пять минут он оказался в «Буйволе». Там он потребовал большой стакан виски, который тут же выпил залпом. Вытерев губы тыльной стороной грязной ладони, Пэдди положил голову на стойку бара и издал громкий стон.
Ему даже и в голову не приходило, что можно не приводить вечером Бриони к мистеру Дамасу. Три фунта в неделю есть три фунта в неделю.
Молли закончила готовить обед, когда Пэдди появился в дверях.
– Что, черт возьми, ты делаешь дома в такое время? – спросила она подозрительно.
Пэдди схватил ее за талию, дыхнув перегаром. Она с отвращением отпрянула.
– Отстань!
Керри захихикала. Выхватив из большого глиняного горшка горячую деревянную ложку, Молли треснула дочь по рукам. Керри облизала руку, на которой остался сок от рагу с крольчатиной.
Бриони сидела за столом и кормила Розали. В семье только у Бриони хватало терпения, чтобы впихивать еду дурочке в рот.
– Бри… Бри… – бормотала Розали, пытаясь схватить сестру за волосы.
Та наклонилась и поцеловала ее в круглое личико. Розали захлопала в ладоши от удовольствия.
Наблюдая за ними, Пэдди почувствовал, как сжимается его сердце.
– Ну? Отвечай мне, почему ты пришел домой так рано?
– Мистер Дамас послал за мной, – ответил Пэдди и сел на сломанный стул.
– Зачем? Что-то с Эйлин? Она заболела?
– Нет, женщина. Ничего подобного. Черт побери, женщина, ты что, не можешь выслушать не перебивая?
– Но что же тогда случилось?
– Эйлин ему надоела. Сегодня я приведу ее домой. Молли откинула со лба волосы, и по ее лицу, красному и блестящему от готовки, пробежала тень облегчения.
– Я рада, что ребенок возвращается домой, в безопасное место.
Пэдди вскочил со стула и с гримасой отвращения обвел комнату рукой.
– Да уж, здесь она будет в полной безопасности. Она будет в полной безопасности, когда ударят настоящие морозы, лопнут трубы и дерьмо потечет в комнату, когда она сляжет с очередной простудой. Плакали наши два фунта в неделю. Там она разодета в пух и прах, ест когда и что захочет. Она жутко обрадуется, оказавшись в нашем безопасном месте. Ей придется работать, им всем придется работать, если мы переедем в Окслоу-Лейн. Даже этой идиотке, – он кивнул в сторону Розали.
Молли стукнула деревянной ложкой по ладони.
– Что ж, чему быть, того не миновать.
Все ее мечты таяли на глазах: симпатичный маленький двухэтажный домик с садиком, переезд из подвала, хорошая еда на столе. Больше не на что будет покупать девочкам ботинки, а она не сможет пить чай когда захочет. Раньше Эйлин приходилось каждый вторник носить ростовщику в заклад вещи – на это они и жили. Значит, очень скоро все вернется на круги своя.
– Ну, жена, что сделано, то сделано. Надеюсь, ты скопила немного деньжат, чтобы мы могли продержаться до весны?
Молли не ответила: чем меньше Пэдди Каванаг знает о деньгах, тем лучше.
– Этот Дамас, такой весь из себя, говорит мне: «Пэдди, не хочу больше видеть это вечно унылое создание». Какая наглость! – Патрик бросил взгляд на Молли и продолжил свой рассказ, медленно подбираясь к сути: – А потом, Молли… Я бы с радостью разбил ему морду, честное слово, но ты же знаешь, что я не могу сделать этого. Ну так вот, он и говорит мне: «Я дам тебе два с половиной фунта за Бриони!»
Молли аж подпрыгнула.
– Он что, спятил?!
– Два с половиной фунта? – Пэдди ударил себя в грудь. – Два с половиной фунта? Да я не отдам вам свою дочь и за пятьдесят фунтов в неделю! Так я ему сказал!
Молли кивнула, сжимая в кулаке деревянную ложку, словно жезл.
– «Тогда три фунта, – говорит он мне. – Три фунта, и мы снова вернемся к этому разговору через полгода и все обсудим».
Войдя в роль, Пэдди начал всячески приукрашивать свой рассказ:
– Не бывать тому! Ни за какие деньги мира! Убирайся, грязный извращенец, держись от меня подальше, сказал я.
Молли снова кивнула:
– Ты поступил правильно, Пэдди. Ты поступил правильно. Когда я думаю о том, что пришлось пережить моей Эйлин в прошлом году… – Голос Молли дрогнул от стыда и отвращения.
У внимательно слушавшей Бриони душа ушла в пятки. Отец совсем слетает с катушек после пары стаканов виски. Он и сам уже верит во всю ту ерунду, которую сейчас несет. Бриони была достаточно умна, чтобы понять: за деньги Пэдди мать родную продаст. Она вышла из-за стола и подошла к матери.
– Я пойду к мистеру Дамасу, мама. Подумай, что ты сможешь сделать с этими тремя фунтами в неделю. Я совсем не против того, что мне придется делать. И… к тому же Эйлин вернется домой.
Молли положила руку на голову девочки.
– Нашу семью и так уже достаточно опозорили, Бриони. Бриони начала тараторить:
– Но, мама, ты не понимаешь. Я совсем не против того, чтобы пойти туда… Честное слово, не против! Думаю, я его не разочарую, мистеру Дамасу понравится, а девочки смогут ходить в школу, а ты сможешь переехать в этот домик в Окслоу-Лейн, и мистер Дамас вчера сказал, что…
Молли крепко схватила Бриони за ухо и треснула ее ложкой по голове.
– Что мистер Дамас сказал тебе вчера, а? Ну-ка, давай, просвети нас!
Девочка поняла, что допустила ошибку, и посмотрела на отца, моля его о помощи.
Молли скрутила ее ухо, и Бриони выкрикнула:
– Он сказал, что я нравлюсь ему, что я смогу занять место Эйлин, потому что она не хочет быть там. Что я смогу заработать больше денег, потому что я более живая.