— Почему ты хочешь показать ее мне? Пьющий Кровь невозмутимо приподнял бровь:
— Ты потратишь много времени и сил, досаждая Джейсону. Ему не нужно золото, но если ты поделишься со мной, я покажу тебе дорогу.
Давалос про себя посмеялся глупости Пьющего Кровь.
Его солдаты никогда не задумывались над действиями своего лейтенанта, они просто выполняли его приказы. Он сказал, а они поверили, что Джейсон совершил какое-то преступление против Испании и что, захватив его жену, они поймают и самого Джейсона. Они следовали туда, куда посылал их Давалос, однако когда он приказал им ступить на территорию команчей, многие испугались, особенно после того, как проводником их стал индеец. Пьющий Кровь указывал путь, не вступая в лишние разговоры, но однажды вечером подошел к Давалосу и сказал, что хочет поговорить с ним наедине. Отойдя в сторону, индеец спросил:
— Ты поделишься с ними?
Ответ был отрицательным.
— Конечно нет. Что они будут с этим делать?
— Как ты собираешься скрыть это от них?
— А уже близко? Медленный кивок в ответ.
— Очень близко? Еще один кивок. Давалос загорелся:
— Покажи мне!
— А другие?
Давалос прикусил губу.
— Мы уедем, когда они уснут, и ты покажешь мне. Успеем вернуться прежде, чем у них возникнут подозрения.
Пьющий Кровь только кивнул. Дождавшись, когда все уснут, они покинули лагерь. Два часа ехали молча, потом Давалос пожаловался:
— Ты же говорил, что это близко.
— Это так, — последовал спокойный ответ. Прошел еще час, начинало светать.
— Сколько еще ехать? Мы не успеем вернуться вовремя.
Пьющий Кровь медленно обвел взглядом каньон. Через час над головой будет светить солнце. Они углубились в Земли команчей; безусловно, испанские солдаты повернут обратно, поскольку невозможно найти их в каньоне. Он внезапно остановил лошадь и ударил Давалоса прикладом ружья. Удар застал Давалоса врасплох, и он, как мешок, свалился на землю.
Пьющий Кровь, по лицу которого блуждала сейчас страшная улыбка, донага раздел Давалоса, положил его лицом вверх на песок, обмотал запястья и щиколотки ремнями из сыромятной кожи. После этого врыл в землю каньона четыре кола, которые привез с собой, врыл глубоко и привязал к ним ремни. Затем сел и начал наблюдать, как поднимается над каньоном солнце.
Давалос пришел в себя, и его охватил ужас, когда он понял, что смотрит в лицо смерти. Пьющий Кровь опустился на землю рядом с ним и почти любовно медленно отрезал Давалосу веки, не обращая внимания на жуткие крики испанца. Его глаза, теперь незащищенные, смотрели на немилосердно палящее солнце. Пьющий Кровь уселся в тени скалы и стал ждать смерти Давалоса. Он был глух к его мольбам, он терпеливо ждал конца.
Смерть, которую он выбрал для испанца, была жестокой, но и Давалос был не из мягких людей. Индеец знал, сколько горя принес он людям, и считая свое решение справедливым. На рассвете третьего дня, когда Давалос был чуть жив, Пьющий Кровь еще раз подошел к нему и мягко сказал:
— Нехорошо, когда человек умирает, не зная почему, Я убиваю тебя не потому, что ты убил Нолана, которого Джейсон любил как брата, но потому что ты осмелился стрелять в Джейсона, моего брата. — Если бы Давалос мог еще видеть, его охватил бы ужас, когда индеец приготовил длинный, острый, как бритва, нож. Его рука секунду лежала на гениталиях Давалоса, потом индеец просто сказал:
— За жену моего брата. — Мелькнуло лезвие, и крик агонии эхом отозвался в каньоне. Даже не оглянувшись назад, Пьющий Кровь оставил умирающего в красной луже, которая медленно расплывалась под ним, и направил свою лошадь из каньона.
Он приехал на плантацию задолго до назначенного срока — два месяца. Однажды вечером индеец остановился у большого дома и встретился на ступенях с Джейсоном. Они долго смотрели друг на друга тяжелым взглядом, наконец Пьющий Кровь сказал спокойно:
— Все сделано.
— Ты хочешь сам сказать это Кэтрин? — спросил чисто выбритый и хорошо одетый джентльмен.
— Нет. Передай ей только, что он пострадал за то, что сделал.
Джейсон задумчиво посмотрел вслед индейцу и медленно вошел в дом. Перед этим трое мужчин наслаждались послеобеденным бокалом вина. Поговорив с Пьющим Кровь, Джейсон не вернулся в общество Адама и Гая, а прошел в большую гостиную, где Кэтрин в очаровательном платье из зеленого шелка беседовала со своей матерью.
Ему нравилось смотреть на них со стороны — Кэтрин с каждым днем становилась все красивее, и Рэйчел расцвела, голубые ее глаза светились покоем и умиротворением. Улыбнувшись, он сказал обеим женщинам;
— Ничего страшного. Просто перед тем, как Кэтрин отправится спать, я хотел бы сказать ей несколько слов.
— Если это важно, можешь сказать мне сейчас.
Он покачал головой.
— Нет, позже. — И ушел.
После его ухода Кэтрин было уже не до разговора с матерью, ее мысли постоянно возвращались к Джейсону. Что он хотел сказать? Сославшись на головную боль, она рано поднялась в свою комнату.
В спальне Жанна помогла ей раздеться, и Кэтрин накинула белый кружевной халат поверх ночной сорочки. Глядя на то, как эффектно она выглядела на фоне зеленого бархатного кресла, никто бы не сказал, что с ней недавно произошло. Но внутренне она еще не оправилась, и временами ей казалось, что это вообще невозможно. В ее отношениях с Джейсоном было много боли и разочарования. Сейчас они играли роли любящих мужа и жены столь искусно, что все были одурачены. Но не Адам.
Как-то Адам заметил, как вздрогнула Кэтрин от прикосновения мужа и как Джейсон не успел скрыть своего растерянного взгляда. Адам понял, что между ними что-то не так, но в то же время он знал, что оба они любят друг друга. Что же тогда происходит?
Сидя в кресле у камина, Кэтрин думала о том же. Ее невеселые мысли прервались, когда распахнулась дверь, отделяющая ее комнату от комнаты мужа. Ей стало страшно, когда она увидела приближающегося Джейсона.
— Вернулся Пьющий Кровь, — сказал Джейсон. — Он попросил передать, что Давалоса нет и что он страдал за то, что взял тебя.
Джейсон заставил себя произнести эти слова, но после них во рту у него осталась горечь.
Пристально глядя на него, Кэтрин поняла, что весть о смерти Давалоса не принесла ей того избавления, которого она ожидала. Хотя она была рада, что он мертв. Но все равно между нею и Джейсоном оставалось слишком много преград.
Вернувшись домой, она решила забыть все, что с ней случилось, но не смогла волевым усилием сломить себя. Сейчас она смотрела на Джейсона, который не торопился уходить. Он перехватил ее взгляд, и она почувствовала, как растет в ней холодное чувство страха.
Привычным жестом Джейсон развязал галстук и бросил его на пол. Затем сбросил туфли. Он следил за ее реакцией на каждое свое движение, играя с ней, как пантера с кроликом. Вытянувшись на стуле, он протянул к огню камина длинные мускулистые ноги. Красивое его лицо над белой шелковой рубашкой казалось еще красивее. На нем все еще был изумрудный бархатный пиджак, надетый к обеду. Перед Кэтрин был обаятельный, сильный мужчина, и этот мужчина был ее мужем.
Она не могла догадаться, о чем он думает, она не доверяла его улыбке, притаившейся в уголках рта. Дальше молчать было неловко, и Кэтрин спросила:
— Как ты думаешь, Рэйчел и Гай найдут когда-нибудь решение? Мне так жаль их.
Джейсон молча любовался ею. Черные ее кудри отлично выглядели на белом кружеве халата, бархатное кресло было словно создано для ее стройной фигуры. Даже с этими тенями под глазами она была ослепительно красивой, желанной и любимой. Больше, чем всегда.
— Я не думаю, что в их ситуации возможно простое решение, — ответил он, помолчав. — О разводе по-прежнему не может быть и речи. Теперь, по крайней мере, они могут видеть друг друга и знать, что их любовь взаимна. А это так много…
Она отвела глаза и, следуя своим мыслям, спросила:
— Как ты думаешь, а они… они…
— Спят ли они вместе? — закончил он за нее. Кэтрин кивнула. Ее муж холодно продолжал: