— Папаня, ну–ка давай! Нашу! «Барыню»!
Николай Васильевич пробежался пальцами по клавишам, как бы пробуя мелодию и вдруг гармонь заговорила: «Барыня, барыня, сударыня–барыня…». На плечах Анны откуда–то появился платок и она поплыла по кругу плавно, как лебедушка. Вышел в круг Иван Андреевич и началось. Такого перепляса Павел ни разу в жизни не видывал. Он внимательно вглядывался в пляску старика, когда на его плечи вдруг обрушился платок. Он не понимающе поглядел на проплывающую мимо Анну. Лидия, сидевшая напротив, взвизгнула:
— Выходи! Анька тебя плясать приглашает!
Он крикнул беспомощно:
— Не умею я!
— Как сможешь!
И Светлов вышел в круг. Вначале получалось плохо, он глядел на Ивана Андреевича и старался подражать ему. Потом дело наладилось и даже пойдя вприсядку вокруг Анны, он не упал на спину, как того боялся. Глаза женщины в сумерках казались черными. Они манили за собой, звали куда–то. И он шел навстречу этим глазам и чувствовал, как в них растворяется его душа. Когда Николай Васильевич закончил играть, сердце Павла колотилось, как птица в клетке. Он присел на верхней ступеньке крыльца, рядом опустился запыхавшийся Иван Андреевич:
— Ох, молодец! Здорово у тебя получается!
Павел усмехнулся:
— Первый раз в жизни плясал, а вы говорите «здорово»!
— Тогда тем более! Вот погоди, сейчас Анютка немного отдохнет, она еще и «Цыганочку» спляшет! Она у нас на все мастерица! К выпивке–то, я смотрю, ты не падкий. По жизни не пьешь или завязал?
— Не пью по жизни. В праздник иногда рюмку–другую. А так не тянет.
Старик заметил, что Светлов, не отрываясь, смотрит на Анну и сказал:
— Это хорошо. Вот ты думаешь, Анна сейчас вино пьет?
Он указал рукой на невестку, которая лихо выпила целый стакан чего–то темного и продолжил:
— Нет. Она хитрая, раньше всех свой стакан наполняет яблочным соком и под видом вина пьет. Она меня, старика, однажды обманула во время праздника. Смотрю пьет. Да все по целому стакану! А не пьянеет! Меня досада взяла и я тоже давай по целому стакану! И под стол свалился. Утром просыпаюсь, Андрей на меня смотрит и говорит: «Ты что это, пап, вчера так напился?» Я ему рассказал, так он целый час хохотал. Вот сын тогда и объяснил мне, как Аннушка всех обманывает. Даже сестры ее не знают этого фокуса.
Павел рассмеялся, а Иван Андреевич предложил:
— Может и мы ее немножко обманем? Должна же она, хоть немножко, расслабиться.
— Как?
— Ты сейчас с ней рядом сядешь, а она плясать пойдет. Замени ей содержимое рюмки. А когда снова сядете, подними тост за ее отца. Она вынуждена будет пить.
Светлову идея показалась занятной и он согласился. Спустился с крыльца, сел рядом с Анной. Женщина спросила:
— О чем это вы с моим свекром беседовали?
— Он похвалил меня за пляску, а ведь я впервые плясал.
Иноземцева вздернула брови:
— Вот уж бы не подумала! Павел, а «Цыганочку» со мной плясать пойдешь?
— Пойду, только немного пригляжусь к движениям.
— Тогда сейчас и спляшем.
Анна встала, подошла к отцу, обвила его шею руками и попросила:
— Пап, сыграй «Цыганочку», пожалуйста!
Николай Васильевич улыбнулся:
— Не наплясалась еще?
— Нет! Я бы всю ночь могла проплясать, лишь бы ты играл.
Мелодия началась с легких еле слышных аккордов, сначала медленная, потом все быстрее и быстрее. Павел обменял свою рюмку с вином на рюмку Анны, немного понаблюдал за пляшущим Сашей и вышел в круг. Едва танец закончился и они сели, Павел встал и попросил слова. Наступила тишина:
— Я среди вас человек чужой, но хотел бы тоже выпить за здоровье Николая Васильевича. Счастья вам и радости побольше!
И залпом выпил рюмку — там действительно был сок. Голова Анны вдруг оказалась у его уха и веселый голос прошептал:
— Я вам припомню эту подмену рюмок! Свекор меня провел все–таки. Теперь я понимаю, о чем вы шептались. Остальным не говорите.
Павел наклонился к ней:
— Могли бы и не предупреждать. А сейчас еще одну рюмочку и можете пить свой сок.
Анна рассмеялась:
— Коварный ты человек, Паша!
Гулянка продолжалась до глубокой ночи. К Павлу подсели сестры Анны с мужьями, втянули его в разговор и он уже не чувствовал себя чужим среди этих людей. Под звездами далеко разносились над водой застольные песни. Павел краем глаза заметил, что Анна с отцом тоже о чем–то разговаривают. Лицо Иноземцевой было мрачным, но все же она с чем–то соглашалась, что говорил ей Николай Васильевич. Ребятишки ушли спать. Охранники и старшие девушки исчезли. Все вместе начали убирать со стола. Анна все еще тихонько говорила о чем–то с отцом. Павел, вместе со всеми, уносил посуду в дом, но выйдя в очередной раз за тарелками, Иноземцевой за столом не увидел. Ee отец сидел за столом один, опустив голову. Увидев Светлова, попросил: