— Оставь при себе отеческие советы, — огрызнулась Клео. — Я лучше тебя представляю всю ситуацию.
Чанс медленно сел на кушетке.
— Отеческие советы, говоришь? Я настолько старше тебя?
Клео утомленно провела рукой по лбу.
— Нет, конечно, нет. Но твои слова прозвучали слишком покровительственно… Я беспокоюсь о Рози. — И она рассказала ему про автобус и про то, что Рози пришлось, вероятно, добираться домой под дождем.
— Очень хочется помочь тебе, Клео, но здесь, более чем в двадцати милях от ранчо, я вряд ли смогу что-нибудь сделать.
— Я тоже, — вздохнула она и вернулась на скамью, поняв, что заставить заработать мотор ей не удастся. — Может, тебе все-таки лучше лечь?
— Ты права. — И Чанс снова растянулся на кушетке, устремив взгляд к потолку. — До этого несчастного случая я никогда так много не размышлял о том, что значит быть инвалидом, — спустя какое-то время заговорил он, казалось разговаривая вслух сам с собой. — Это очень нелегко: постоянно находиться под гнетом недуга, без надежды на выздоровление, если только не произойдет чуда. Представляешь?
— Некоторые люди переносят такую участь очень мужественно.
— Да, некоторым это удается.
— Может быть, у них характер лучше, чем у тебя? — улыбнулась Клео.
— Не скажи, я веду себя не так уж плохо, — усмехнулся Чанс в ответ. — Но ты, вероятно, во мне разочаровалась?
— Я думаю, что чемпионом среди несносных пациентов ты не стал. Однако второе место принадлежит тебе по праву.
Они замолчали. Внутри фургона было тепло и уютно. Клео, взяв свою банку с содовой, отпила еще глоток.
— Как быстро сегодня темнеет. Наверное, из-за дождя.
— Клео, не волнуйся, с Рози все будет в порядке. Скорее всего, Джо или Кит встретили ее, когда увидели, что ты до сих пор не приехала. Они не допустят, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Что-то в его тоне заставило Клео заволноваться.
— Ты ведь тоже о ней беспокоишься. Ты к ней привык, да? — Ее вопрос прозвучал как обвинение.
— А тебе этого не хотелось бы?
Клео заколебалась.
— Может, и так. Вы подружились. Из-за этого она может слишком близко к сердцу принять наш отъезд.
— Она никогда не видела своего отца?
— Как же она могла его видеть? Он думает, что я сделала аборт… — Клео остановилась, чтобы перевести дыхание.
Чанс снова сел.
— Ты уверила его, что собираешься сделать аборт? Но почему?
Вспышка молнии на мгновение осветила лицо Чанса, но Клео даже не взглянула в его сторону.
— Он… был женат, — выпалила она, уже не заботясь о том, как воспримет Чанс ее слова.
— Ничего себе!
— Не торопись делать выводы. Я и не подозревала об этом. Он рассказал мне о том, что у него есть жена и три дочери, которые живут в Калифорнии, только после того, как я сообщила ему, что беременна.
— Сволочь, — выдохнул Чанс. — Ты ведь любила его?
— Да, я его любила. Он посоветовал мне сделать аборт, потому что у него была семья и уходить от них он не собирается. Я пообещала, что так и поступлю. Больше я его не видела.
— И ты разлюбила его? Так?
— Да, — решительно подтвердила она.
— Ты расскажешь об этом Рози, когда она подрастет?
— Если попросит, расскажу. Она знает, что я и ее отец никогда не были женаты; и если ей захочется узнать всю правду, я не буду ничего скрывать.
— Поступок Джейка до конца жизни будет вызывать у тебя отвращение и недоверие к мужчинам, — спокойно рассудил Чанс. — И ты считаешь, что я тоже поступлю с тобой подобным образом?
— Да, если тебе угодно!
— Но разве ты не помнишь, что сказал я тебе в тот день, в фургоне? Когда ты испугалась, что можешь забеременеть?
— Что ты никогда не бросишь меня.
— Ты не веришь в это?
— Я не знаю, что ты этим хотел сказать. В любом случае это уже не имеет значения. Проблема в другом. В том, что… — она внезапно замолчала.
— В чем, Клео? Продолжай. В том, что…
Она смущенно закашлялась.
— Она во мне самой, а не в тебе. Я не хочу рисковать будущим Рози. У нас с ней все было хорошо, и пусть все останется так, как было прежде.
— Но ведь ей не всегда будет восемь лет, Клео. Она вырастет и покинет тебя, начнет самостоятельную жизнь. И что тогда? Какие планы на будущее ты строишь для себя, Клео?
— Мужчине в них места нет.
— Сомневаюсь, что стареть в одиночестве — очень веселая перспектива.
— Только для того, кто страшится такого конца.
Чанс опять улегся, положив руку тыльной стороной себе на лоб.
— А ты не хотела бы встретить старость со мной, Клео?
Она коротко рассмеялась.
— Думаю, тебе нужна не такая женщина, как я. Вокруг десятки, сотни молодых женщин, которым хотелось бы обеспечить себе жизнь и старость.
— И тебе это кажется забавным?
— Куда забавнее другое: что ты до сих пор остаешься в Монтане.
— Опять за старое? Мое прошлое… Ты никак не можешь понять, что мне здесь нравится. Что для меня эта жизнь не вечная мука или стихийное бедствие вроде наводнения. Постарайся усвоить, что теперь здесь мой дом. Ты можешь уехать и забыть о ранчо. А я — нет!
— Я не смогу забыть эти места, даже если уеду за тысячу миль отсюда! Все эти пять лет ранчо было моим домом. Сомневаюсь, что через пять лет ты сможешь сказать то же самое.
— Твое предубеждение против меня мешает тебе признать очевидное, — мягко упрекнул ее Чанс. — Почему ты предпочитаешь думать обо мне только самое худшее? Неужели из-за того, что раньше я был богат и ни в чем не знал нужды? Или из-за того, что у меня была возможность получить хорошее образование? Или потому, что я путешествовал и видел много такого, что тебе и не снилось? Поэтому, Клео, да? А ты знаешь, что думаю я? Все очень просто: я первый мужчина, которому удалось пробить брешь в той стене, которую ты возвела вокруг себя за эти годы. И ты не можешь себе простить того, что оказалась способна чувствовать что-то еще, кроме раскаяния за роман с женатым мужчиной, хотя твоей вины в том не было. Именно за это ты и не можешь простить меня. Ты, конечно, имеешь полное право ненавидеть Джейка. Он вполне заслуживает этого. Но не отталкивай меня из-за того, что сделал он.
— Красиво говоришь! — холодно отозвалась Клео.
— Тебе понравилось заниматься со мной любовью — вот истинная причина твоего раздражения и испуга. Ты не хочешь завязывать со мной серьезных отношений потому, что это заставило бы пробудиться твои чувства, снова вспомнить о Джейке. Мне кажется, что ты все еще думаешь о нем. И поэтому для других дорога к твоему сердцу закрыта.
— Неправда, — судорожно вздохнула Клео.
— Неужели?
— Нет! С тех пор прошло уже почти девять лет, и все позабыто.
— Тогда подойди ко мне и докажи это, — тихо сказал Чанс.
Она даже не шевельнулась, и он снова заговорил:
— Не можешь, да? Что происходит сейчас у тебя в голове, Клео? Ты смущена, поскольку именно любви тебе хочется сейчас? Больше всего на свете. Но ты боишься, что я окончательно нарушу твой душевный покой.
— Я не собираюсь тебе ничего доказывать.
— А самой себе?
Клео охватило смятение. Даже если со стороны Чанса это был всего лишь навсего способ добиться в очередной раз близости, он достиг желаемого. И столько наговорил всего странного: совместная старость, свадьба — видите ли, ему нравится эта идея, — совместная жизнь на ранчо…
Однако что окончательно выбило ее из колеи, так это неожиданное полуутверждение-полувопрос Чанса о ее чувствах к Джейку. Еще до рождения Рози она уверила себя раз и навсегда, что все связанное с отцом ее будущего ребенка исчезло в один миг. Разве могла она ошибаться так долго, и особенно теперь, когда поняла, что любит Чанса? Но вопрос возник, и ее мозг начали терзать сомнения.
Она медленно передвинулась на край скамьи. В фургоне стало совсем темно. Низко нависшие черные тучи окрашивали струи дождя во все более глубокие оттенки серого цвета, что создавало иллюзию сгущающихся перед наступлением ночи сумерек.