Чанс даже не спросил, где она или когда вернется, не отчитал за то, что она уехала, никого не предупредив, не обвинил ее в глупости. Его голос звучал ни зло, ни дружелюбно… всего лишь безразлично.
Клео зажала рот рукой, пытаясь сдержать подступившие к горлу слезы. Она получила то, чего так добивалась, но разве могла она подумать, что так расстроится. Она кашлянула.
— Рози! Я хочу принять душ…
— Хорошо, мам, — ответила та, увлеченная событиями фильма.
Клео закрыла дверь в ванную на защелку, включила на полную силу душ и разрыдалась.
Глава двенадцатая
Перед тем как в субботу уехать из Хелины, Клео набрала там картонных коробок столько, сколько вместилось в фургон. Вначале она собиралась вернуться на ранчо в воскресенье, но после разговора с Чансом по телефону настроение у нее вконец испортилось и отдых потерял всякий смысл. Всю дорогу Рози сидела тихо, упорно глядя в окно. Клео понимала, что столь необычная для девочки молчаливость вызвана предстоящим отъездом. Изо всех сил стараясь скрыть свою собственную тревогу и неуверенность, она попыталась развеселить Рози: то начинала напевать их любимые песни, то предлагала во что-нибудь сыграть, однако все ее усилия ни к чему не привели — Рози если и отзывалась, то с большой неохотой.
Как только они приехали, Рози выскочила из машины и подозвала к себе собак. Клео вздохнула. Мысль об отъезде мучила ее не меньше, чем Рози, но что ей оставалось теперь делать? При других обстоятельствах она попросила бы Рози помочь ей разгрузить фургон и перенести ящики в дом, но сегодня не решилась оторвать девочку от ее любимцев.
Клео начала перетаскивать ящики — по нескольку зараз — в дом и раскладывать их в гостиной. Вернувшись за третьей партией, она столкнулась с Джо, стоявшим возле фургона с недовольным выражением лица.
— Чем это, черт тебя побери, ты занимаешься?
Подняв две большие коробки, Клео остановилась.
— Разве Чанс ничего вам не сообщил?
— О чем?
— Я уезжаю, Джо.
На его лице появилось выражение человека, который среди ясного дня услышал раскаты грома.
— Ты уезжаешь с ранчо?
— Да. — Клео направилась к дому. Джо пошел следом. Девушка поставила коробки рядом с остальными. — Меня удивляет, что он вам ничего не сказал.
— Ты что, собираешься бросить свою работу?
— Боюсь, что так оно и есть, Джо.
— Ладно. А чего это вдруг тебе захотелось уехать?
Клео вздохнула.
— Это долгая история, Джо.
— Ну, это уж слишком, — угрюмо проворчал Джо. — Из Чанса сейчас и слова не вытянешь. Теперь еще твой отъезд.
— А он что, все время молчит?
— Он стал ворчливым, как медведь, у которого разболелись зубы.
Внезапно бледно-голубые глаза Джо сузились.
— Готов биться об заклад, это из-за твоего отъезда он ведет себя так!
— Сомневаюсь.
Клео пошла обратно к машине. Джо не отставал от нее ни на шаг. Забравшись в машину, она передала ему несколько коробок. Он отнес их в дом. Через десять минут с разгрузкой было покончено. Теперь гора коробок загромождала всю гостиную — было похоже, будто на дом неожиданно обрушилось стихийное бедствие.
— Даже сесть негде, — кинул Джо, оглядев с порога комнату.
— Да, пожалуй, — согласилась Клео. — Джо, когда Пит придет ужинать, скажи ему, что я хотела бы с ним завтра поговорить.
— Почему бы тебе не сделать это самой?
— Мне не хочется никуда выходить сегодня. Передашь?
— Передам, конечно. — Джо и не пытался скрыть свое неудовольствие. — Черт вас подери, вместе с Чансом! Сущее наказание с вами. Ты что же, собираешься сложить свои вещички и смыться, не сказав ему ни словечка?
— Ох… нет. Мне так или иначе нужно будет встретиться с ним перед отъездом.
У нее оставался еще какой-то платежный чек и целая связка ключей с ранчо. А кроме того, надо было что-то решать и с лошадью. Клео думала попросить Чанса на время оставить ее на ранчо — мол, найду себе место и заберу.
Джо наконец-то ушел, ворча что-то себе под нос и всем своим видом выражая неодобрение. Клео постояла в дверях, несколько минут наблюдая за Рози, которая возилась со щенками, и, вздохнув, вернулась обратно в дом.
Некоторое время она раздумывала, с какой же комнаты лучше начать, а затем решительно направилась в гостиную. Там она завернула и уложила в коробку несколько фотографий в рамках, стоявших на туалетном столике, и, подумав, что, с чего бы она ни начала, упаковывать придется все, стала заполнять коробку первыми попавшимися под руку вещами, заворачивая их в старые газеты.
— Мама, можно Тиск и Таск будут спать сегодня в доме? — спросила ее Рози после вечерней молитвы.
Присев на край кровати Рози, Клео мягко провела рукой по лбу девочки, убирая черные кудряшки.
— Им, я думаю, больше нравится спать в хлеву, милая.
— А почему ты так думаешь?
— Ты помнишь, как они вели себя, когда ты принесла их в дом — несколько недель назад? Как они бегали по всему дому и скреблись в дверь, чтобы мы их выпустили?
Рози зевнула.
— Они, наверное, ловят там мышей?
— Может быть.
— Мама, а мы оставим их здесь, когда уедем?
Клео глубоко вздохнула.
— Я долго думала о том, где им будет лучше. А ты что думаешь?
— У нашего дома в городе будет двор?
— Понимаешь, может быть, нам придется некоторое время снимать квартиру. Ты знаешь, что это такое?
— Это значит жить в большом доме, где есть много комнат.
— Где живут много разных семей, — улыбнулась Клео. — Я буду пытаться найти для нас дом, но это может оказаться нелегко.
— Тиск и Таск не смогут жить в квартире, да?
— Вот и я так подумала. Им будет лучше остаться здесь, где они привыкли и смогут спокойно бегать и играть.
— Чанс позволит им бегать везде, где они захотят?
— Конечно, позволит.
— Мама, а мы с тобой сможем жить в квартире?
Клео нагнулась и чмокнула дочку в щеку.
— Мы постараемся, хорошо? Спи спокойно.
— Спокойной ночи, мама. Увидимся утром.
Погасив лампу и тихонько прикрыв за собой дверь, Клео пошла на кухню. Там ее ждал полузаполненный ящик, стоявший прямо на столе. Дверцы буфета были широко открыты. Казалось, весь их маленький уютный дом был перевернут вверх дном, и Клео ощущала такой же беспорядок внутри себя.
Она с трудом подавила желание расплакаться, напомнив себе, что все уже решено и сейчас следует заняться делом. Однако, упаковывая кухонную утварь, она снова и снова вспоминала все то, что случилось на ранчо после приезда Чанса.
Во-первых, она оказалась совершенно не права, полагая, будто его пребывание на ранчо не затянется надолго: лето уже закончилось, а он продолжал здесь жить. Не могла она забыть и тот разговор, когда Чанс рассказал ей о своих планах на будущее. Эти планы не давали ей покоя — за все время, пока она работала на этом ранчо, здесь мало что менялось, а потом появился Чанс и решительно изменил всю их жизнь. Ранчо опустело без коров, хотя бычки, которых он оставил, составляли довольно внушительное стадо. Возможно, неуверенно подумала она, именно это и было нужно, чтобы сделать ранчо прибыльным. Ведь сколько они ни гнули спину раньше, оно едва-едва могло себя окупить.
Клео попыталась переключиться на какую-нибудь другую тему, менее для нее болезненную. Она вспомнила те времена, когда Чанса здесь еще не было и когда все в ее жизни шло своим чередом. Однако сквозь все эти воспоминания неуклонно пробивались другие — минуты встреч с Чансом, события последних месяцев. Что бы ни случилось с ней в будущем, куда бы ни забросила ее жизнь, с кем бы ни столкнула, она знала, что это лето, проведенное с Чансом, навсегда останется в памяти. Он заставил задуматься об истинных причинах ее поведения, отношения к окружающим и к себе и напомнил, что есть любовь и что она женщина. Слишком давно не тревожила она себя подобными вопросами, ибо полностью отгородилась от них. Как потом попыталась отгородиться и от того, кто осмелился нарушить ее покой. Страхи, рожденные прошлым, заставляли противиться любым попыткам сближения, которые предпринимал Чанс. Но, даже понимая это и дрожа при мысли о довольно туманном будущем, Клео оставалась непреклонной, упорно продолжая набивать коробки вещами, своими и Рози. Все это уже не имеет значения — Чанс стал к ней теперь равнодушен. Он достаточно ясно дал ей это понять во время их телефонного разговора, да и сейчас, когда вел себя так, будто и не подозревает о том, что они вернулись.