Глава 4.
Радость от осознания свершившегося волшебства быстро сменилась удивлением, а затем и дикой усталостью. Мир перед глазами начал раскачиваться из стороны в сторону, и я попыталась его остановить, ухватив руками воздух. Вполне естественно, что моя попытка оказалась безуспешной. Теплая улыбка магистра померкла, превращаясь в обеспокоенность, которая хорошо проглядывалась в его слегка уставших глазах. В отличие от меня выглядел он не в пример гораздо лучше. А вот мне пришлось ощутить на собственной шкурке всю прелесть полного магического истощения. Или что это сейчас со мной происходит? Постепенно мир начал не только шататься, как маятник в старых часах, но и смазываться в единое цветное пятно. По лбу стекали крупные соленые капли пота, добавляя размытости картине происходящего. В голову прокралась новая порция боли с оттенком непонятного звона, заставляя меня зажмуриться, а затем резко распахнуть глаза.
Манящие голубые омуты передо мной затягивали в свою глубину, обещая покой и спокойствие. Где-то на самой поверхности плавало жуткое беспокойство обо мне. Я через силу улыбнулась или, по крайней мере, попыталась это сделать. Сил думать о том, как именно в данную секунду выгляжу со стороны, не было. Они резво ретировались из моего тела, заставляя ноги подкоситься. Неминуемого падения, однако, за этим не последовало. Чьи-то теплые руки обвились вокруг моей талии и шеи, придерживая и не давая шлепнуться на изрытую от прошедшего ритуала землю. Неважно, кто ты, мой спаситель, но я от всего сердца благодарю тебя. Отзываясь на неожиданную мысль, в грудной клетке учащенно забилось сердечко, а по телу разлилось приятное и словно родное тепло. Не раздумывая больше и секунды отдалась в его владение целиком и полностью. Разум сказал мне радостное “пока” и укатил в отпуск.
Просыпаться совершенно не хотелось, но кто же меня спрашивал. Некто тяжелый прыгал на моей талии, стремясь, видимо, выдавить из меня душу через нос. В уши ударила какофония звуков, от которой захотелось спрятаться как можно дальше. Хотя бы под подушку. Я мученически застонала и открыла глаза. Доброе, блин, утро! На мне прыгал малыш примерно годовалого возраста. Его насыщенные карие глаза с интересом следили за моей реакцией. В руках ребенок крепко держал измученного ежа, который с немой мольбой во взгляде смотрел на меня.
– Отдай ежа, – требовательно произнесла я, глядя в детские глаза.
Ребенок показал мне язык и еще сильнее прижал к себе живую “игрушку”. Значит, вернуть животное путем переговоров не выйдет. А потому пора переходить к активным действиям! Я протянула руки и схватила ежа за бока. Мальчик напрягся и вцепился еще сильнее, заставляя зверюшку жалобно пищать. Так дело не пойдет.
– Отдай. Не видишь, что ему больно, и он не хочет с тобой играть? – сердито пропыхтела я, старательно отцепляя руки карапуза от страдающего животного.
Ребенок на что-то отвлекся и ослабил бдительность, чем я тут же воспользовалась. Мою крошечную комнату тут же заполнил недовольный рев, на который мгновенно откликнулась уже виденная мною женщина.
– Василина! Ты зачем обижаешь малыша Гилберта?! – гневно воскликнула она, беря ребенка на руки.
– Никого я не обижаю! Это он в мою комнату пробрался. Еще и моего питомца чуть не придушил, – не осталась я в долгу, с радостью вступая в противостояние со своей “матерью”.
– Как тебе не стыдно! Он же еще совсем кроха. И ничего с твоей зверюгой бы не стало от пяти минут игры с Гилом.
Внутри тут же поднял голову протест, помноженный на мое любимое упрямство. Да как она может меня в чем-то упрекать?! Теперь я прекрасно понимаю, почему её родная дочь предприняла отчаянную попытку сбежать из отчего дома.
– Вот и пусть тогда сидит в своем манеже и играет в погремушки! А ко мне и моему животному пусть не лезет! – гневно воскликнула я, ощущая, что по венам течет не только разгоряченная кровь.
– Василина! Как ты смеешь так разговаривать с матерью?!