Кто-то из стражников схватил меня за руку и поволок за собой из императорской ложи — вслед за Домицианом и императрицей. Вытянув шею, я увидела, как из Врат Смерти вырываются клубы дыма. Боже мой, Арий!..
Едва понимая, что происходит, я оказалась на площади рядом с Колизеем, рядом с гигантской статуей Нерона. Толпа напирала со всех сторон, матери, боясь потерять в толчее детей, крепко хватали их за ручонки, мужчины с криками распихивали тех, кто преграждал им путь. Преторианцы, на которых была возложена моя охрана, сыпля проклятиями, схватили щиты и, сомкнув ряды, отгородили меня от столпотворения. Я стояла, прижавшись спиной к храму Венеры. Поверх голов напирающей толпы я разглядела императора. Вне себя от ярости, он раздавал приказы преторианцам. Затем чья-то рука схватила меня за запястье и, резко дернув, втянула под арку в восточной стене храма.
— Эй! — раздался рядом со мной до боли знакомый голос.
— Викс? — он неожиданности я открыла рот. Кого я меньше всего ожидала увидеть, так это собственного сына, грязного, с ног до головы в пыли. От радости сердце было готово выскочить у меня из груди. А затем я схватила своего сына и прижала к себе, прижала всем телом. И стоило мне почувствовать его в своих объятьях, как я поняла, что уже никогда не расстанусь с ним.
— Верцингеторикс, что ты здесь делаешь? Как ты оказался здесь? — прошептала я сдавленным от волнения голосом.
— Я сбежал, — бесхитростно признался мой сын, зарывшись мне носом в плечо. Голос Викса звучал как обычно — весело и задиристо, однако его рука нащупала под плащом мою руку и крепко сжала. — Брат Ларция, он не такой уж и плохой, но его управляющий — сущий злодей. Вечно ко мне придирался. Он отправил меня работать на птичий двор. Я должен был стеречь гусей. А гусей украли. Нет, их украли всего несколько штук, но управляющий пригрозил, что продаст меня и я буду работать в соляной шахте. Вот я и сбежал. Пока никто не видел, шмыгнул в повозку, что держала путь на север.
— От Мизернума до Равенны, и оттуда до Рима? — спросила я, улыбаясь в его пыльные, всклокоченные волосы. Мне с самого начала следовало понять, что никакой новый хозяин не сможет долго удержать у себя моего сына. Я посмотрела на него, пыльного и усталого. По его плотно сжатым губам было видно, что он из последних сил пытается притвориться, будто все это время даже не скучал по мне.
Я постаралась взять себя в руки, а потом со всей силы тряхнула его.
— Эй! Ты что меня трясешь!
— Тише, у нас нет времени. В кои веки ты должен выслушать меня, Викс.
Я украдкой выглянула наружу.
— Меня уже, наверняка, ищут, Викс. Ты должен уйти. Я не могу взять тебя с собой, — я умолкла, отчаянно пытаясь придумать, как мне сохранить сына. — Флавия, вот что нам поможет!
— Кто?
— Эй, стражник! — Я схватила за руку ближайшего ко мне преторианца. Слава богу, Домициан был по-прежнему занят тем, что вместе с собственной стражей пытался совладать с обезумевшей толпой по другую сторону храма Весты. — Стражник! Этот мальчишка только что сбежал из дома госпожи Флавии Домициллы в Тиволи. Поручаю тебе доставить его владелице.
Стражник с подозрением уставился на моего оборванца-сына. Было видно, что он не в восторге от того, что его посылают за шестнадцать миль от города.
— Отвези его туда немедленно! — я постаралась вложить в свой голос все надменные нотки, какие только подобают возлюбленной императора. — Это любимый раб госпожи Флавии, и она наверняка щедро тебя вознаградит за то, что ты его ей вернул. Возьми вот это, — я положила в ладонь стражника несколько монет. — Это тебе за твои труды.
— Да, госпожа. — И он направился к своему центуриону просить об отлучке. Я же повернулась к Виксу.
— Мама, я устал, — он все еще сжимал под плащом мою руку. В течение вот уже скольких лет он упорно отказывался брать меня за руку на виду у посторонних людей, но теперь вцепился в меня и не хотел отпускать. — Я натер ноги и хочу есть.
— Тебя отвезут к госпоже Флавии Домицилле, — сказала я не терпящим возражений тоном. Увы, у меня нет времени приласкать его, прижать к материнской груди, как бы сильно мне этого ни хотелось. — Госпожа Флавия — племянница императора. Скажи ей потихоньку чтобы тебя никто слышал, что ты мой сын. Что ты сын Афины, — с этими словами я сняла с запястья браслет, который Флавия часто видела на мне и положила его ему в руку. — Передай это ей. Флавия тотчас поймет, кто ты такой, и приютит тебя, тем более что по ее поместью постоянно бегают дети.
Сказав эти слова, я поцеловала его и положила в его грязную руку несколько мелких монет. Надо сказать, вовремя, потому что, обернувшись, увидела, как преторианец возвращается к нам.