Сын Флавии вскрикнул, слабевшие руки дернулись, чтобы вновь схватиться за живот. Викс навалился сильнее.
От боли мальчик открыл оба глаза и посмотрел на Викса.
Павлин стоял на коленях посреди лужи крови, чувствуя, как по коже ползают мурашки.
— Сука! — донеслось из-за дверей императорской опочивальни. Это был голос императора, глухой и пропитанный злобой. — Ты, холодная, бесчувственная сука, убирайся отсюда.
Стражники по эту сторону дверей переглянулись.
— Вы слышали! — встрепенулся Павлин и, вскочив на ноги, едва ли не влетел в императорскую спальню. Ему хватило одного мига, чтобы охватить взглядом представшую его глазам картину. На ложе в изнеможении распластался император. Юлия спокойно поправляла на себе белые одежды.
— Уведите ее, — произнес Домициан, и по его телу пробежала судорога. — О боги, уведите ее отсюда!
Павлин дрожащими руками поднял Юлию с ложа. Впрочем, когда она выходила их спальни, ее поступь была непоколебимой поступью мраморной статуи. Павлин повел ее через лужу крови, мимо Викса, который теперь помогал сыну Флавии принять сидячее положение.
— Дальше меня поведут стражники, — спокойно произнесла Юлия. — Лучше помоги Виксу спасти моего племянника. Чтобы выйти из дворца, ему потребуется твоя помощь.
— Он не жилец. Ему вспороли живот, раскроили пополам.
— Неужели?
Поддерживая друга под плечо, Викс уже ставил мальчика на ноги. Он неуверенно поднял взгляд, и Юлия ласково ему кивнула. В тусклом свете ее глаза казались… глазами ожившей статуи.
— Передай привет от меня своей матери, Верцингеторикс, — сказала она, и в следующий миг стражники повели ее прочь. Почему-то они предпочитали держать ее за рукава, а не за обнаженные запястья, как будто боялись обжечься. Юлия шагала между ними, оставляя за собой на мозаичном полу цепочку крошечных кровавых следов.
— Нужно вывести его отсюда. — Викс уже поставил сына Флавии на ноги. Мальчик продолжал стонать, но расставаться с жизнью явно не собирался. Он все еще прижимал к животу жреческое покрывало Юлии, которое к этому моменту из белоснежного сделалось алым.
— Наверно, мне привиделось, — пробормотал Павлин. — Я не заметил, как император вспорол нему живот. Он ведь не мог…
— Ты сейчас рухнешь в обморок, — с видимым отвращением заметил Викс.
Павлин ощутил, что его душит хохот, неукротимый, истерический хохот. Ему хотелось хохотать, хохотать, пока он сам не упадет замертво. Однако к ним уже спешили стражники и любопытные придворные и не менее любопытные рабы. Трясущимися пальцами он снял свой преторианский плащ и обернул им плечи раненого мальчика. Викс натянул один конец ему на лицо.
— Помогите императору, — приказал Павлин стражникам. — Пошлите за врачом. Мальчика я беру на себя.
— Префект, куда ты его уводишь?
— Приказ императора, — невозмутимо произнес Павлин. — Тайный приказ.
Стражники, словно по команде, потупили глаза.
— Как самочувствие? — шепотом спросил Викс у юного Флавия, когда они с Павлином вывели его из вестибюля, в котором к этому времени уже собралась и продолжала расти толпа любопытных.
— Не знаю, у меня такое ощущение… — казалось, мальчик вот-вот расплачется.
Продев под плащ руку, Павлин убрал от раны окровавленное покрывало Юлии. Под ним оказался… — нет, не зияющая рана, какую ожидал увидеть Павлин, — а длинный неглубокий порез, из которого слегка сочилась сукровица.
— По-моему, этот урод промахнулся, — пожал плечами Викс. — Считай, что тебе повезло.
Повезло? Павлину не хотелось размышлять на эту тему.
У ворот дворца Викса развернули обратно, и дальше мальчика повез один Павлин.
— Что они теперь со мной сделают? — испуганно спросил юный Флавий.
«Скажу императору, что ты умер от раны, — подумал Павлин, — и что я тихонько избавился от твоего тела».
— Не двигайся, — рявкнул он на своего подопечного и пришпорил коня. Мальчишка безвольно лежал, перекинутый через конский круп.
В сгущающихся сумерках Павлин подъехал к отцовскому дому, коротко объяснил, что привело его сюда, но, как ни странно, на этот раз отец не стал требовать пространных объяснений.
— Молодец, — вот все, что он сказал. В следующий миг он уже отослал рабов, и они снесли в дом едва стоящего на ногах мальчика.
— Император, — произнес Павлин свинцовым от усталости языком. — Император не должен знать, что ты…
— Не волнуйся, он не узнает, — успокоил его Марк. — Я уже этой ночью вывезу мальчика из города.