— Никому из нас ни за что не удалось бы сдвинуть с места буфет. Во всяком случае, вы бы это заметили, — сказала Беатрис. — Вы же сами видите, что для этого нам пришлось все вынести из комнаты!
Эрих приумолк, переваривая ее слова.
— Может быть, кто-то быстренько их схватил, когда я смотрел в другую сторону, — предположил он. — Как вам это? Такое могло быть, Хелин?
Хелин вздрогнула.
— Почему я? — прошептала она. — Почему ты думаешь, что это непременно я?
Эрих тяжело дышал. В его глазах плескалась такая ненависть, что Беатрис содрогнулась. «Как же он хочет, чтобы она провалилась ко всем чертям», — устало и удрученно подумала Беатрис.
— Почему ты? — он подошел к ней вплотную. Хелин отступила на шаг. — Почему именно ты? Потому что ты всегда причиняешь одни неприятности, потому что ты всю жизнь только тем и занимаешься, что создаешь мне проблемы. С того проклятого дня, когда я познакомился с тобой, были одни только трудности. Что еще тебе сказать? — он подошел к ней еще ближе. Хелин прижалась спиной к стене. Отступать ей было некуда, хотя она с радостью вдавилась бы в стену. — Зачем я только тебя встретил? Мне было бы гораздо лучше, если бы я прожил жизнь без тебя. Посмотри на себя. Когда ты была молоденькой девушкой, то была хотя бы аппетитной, но это осталось в прошлом. Ты уже не красива. Понимаешь? Иди, посмотри на себя в зеркало, но поосторожнее, не то до смерти испугаешься.
Хелин разразилась слезами. Его упреки были несправедливы, и, вероятно, она это понимала, но слова Эриха потрясли ее до глубины души. Хелин отскочила от стены и опрометью выбежала из комнаты. Было слышно, как она взбежала вверх по лестнице и захлопнула дверь своей комнаты.
Эрих принялся расхаживать по комнате, время от времени ударяя кулаком в ладонь. Он о чем-то напряженно думал. Наконец он остановился.
— Одевайся! — приказал он Беатрис. — Мы идем к Уайеттам.
— К Уайеттам? — переспросила Беатрис, хотя прекрасно поняла, что сказал Эрих. Мысли ее заметались. Она отчаянно искала причину, которая могла бы отвратить Эриха от этого намерения. Жюльен до сих пор находился в доме Уайеттов, и было опасно пускать туда Эриха.
— Да, — нетерпеливо повторил Эрих, — к Уайеттам. Я уверен, что у доброго доктора найдется пара пачек таблеток, и я уверен, что он с радостью мне их отдаст.
— Я не думаю, что они у него есть. Врачи снабжаются так же плохо, как и все остальные. Думаю, что у доктора Уайетта не осталось даже таблеток от головной боли.
Но Эрих очевидно потерял всякую способность разумно рассуждать. До него никак не доходила абсурдность его плана.
— Что-то у него есть, — сказал он с тем же упрямством, с каким искал таблетки за буфетом. — Да одевайся же, наконец, Беатрис, и не копайся!
Она медленно поднялась наверх. Надо бы позвонить Уайеттам, но телефон стоит в холле, прямо возле открытой двери. Исключено, что Эрих ничего не услышит. Но, может быть, ей удастся уговорить Эриха предварительно позвонить доктору? По крайней мере, Уайетты успеют вывести Жюльена из дома, хотя, конечно, им не удастся ликвидировать все следы его пребывания на чердаке. Эриху с первого взгляда станет ясно, что на чердаке кто-то жил.
Эрих, однако, не был расположен кому-то звонить.
— Нет, черт возьми, зачем? — вызывающе спросил он. — Ну, ты готова наконец? Пошли!
Они быстрым шагом пересекли деревню. Подойдя к воротам Уайеттов, Эрих достал из кобуры пистолет.
— Здесь нам лучше зайти с козырей, — сказал он. — Я уверен, что здесь мы найдем полное понимание. Мы не выйдем отсюда без чертовых таблеток, пусть даже для этого мне придется перевернуть здесь все вверх дном.
Беатрис вознесла небесам короткую молитву и пошла за Эрихом.
Эрих топал ногами, грозил, ругался и размахивал пистолетом. Он открыл все шкафы. Выдвинул все ящики и разбросал их содержимое по комнатам. Он даже заглянул в клетки с кроликами, думая, что там могли спрятать таблетки. Он нагнал такого страха на семью доктора, что миссис Уайетт, казалось, вот-вот хватит удар. Вставшая с постели Мэй дрожала, как осиновый лист.
— Что это с ним? — прошептала она, повернувшись к Беатрис, но она не успела ответить, так как Эрих стремительно обернулся и направил оружие на Мэй.
— Всем молчать! — заорал он. — Поняли? Еще одно слово, и я стреляю!
Эдит Уайетт обняла дочь, которая уже переросла ее на целую голову, и прижала к себе, стремясь успокоить ее, как когда-то давным-давно, в другой жизни успокаивала крошку Мэй.