— Не переживайте так, — попытался успокоить солдата доктор Уайетт. — Не могли же вы знать, что она схватится за лезвие. Да и кто мог бы ей помешать, если она так решительно хотела это сделать? — он ободряюще похлопал Виля по плечу и сел в машину, чтобы ехать вслед карете скорой помощи, которая уже выезжала со двора.
В промежутках между кипячением молока, разведением огня в камине и уборкой в ванной Виль еще несколько раз безуспешно пытался связаться с Эрихом по рации.
Когда он, наконец, сел рядом с Беатрис в гостиной, вид у него был совершенно измученный.
— В ванной все убрано, — сказал он. — Боже, она потеряла не меньше литра крови. Мне надо было подумать… — он не договорил фразу, и, вместо этого, добавил: — Тебе пора идти спать, Беатрис. Ты, должно быть, смертельно устала. Сегодня был какой-то кошмарный день.
— Я сейчас все равно не смогу заснуть, — ответила Беатрис. — Лучше я посижу здесь.
— Ну, хорошо. Если бы я только знал, чем обернется вся эта история! Господи, хоть бы майор Фельдман скорее вернулся!
— Как вы думаете, нам позвонят из больницы, если… — Беатрис не знала, как сформулировать немыслимое.
— Нам позвонят, если что-нибудь случится, — сказал Виль, уставившись на телефонный аппарат. — То, что они не звонят — это хороший знак.
В половине одиннадцатого Виль не выдержал и сам позвонил в больницу. Состояние миссис Фельдман остается прежним, сказали ему. В сознание она не пришла. С ней неотлучно находится доктор Уайетт.
— Во всяком случае, она жива, — произнес Виль. Он был очень бледен, и Беатрис вдруг подумала, что он боится не столько за Хелин, сколько за себя. Как отреагирует Эрих, когда узнает, что случилось? Он примется искать виноватых, но ни за что не признает виновным самого себя. Первым будет отвечать Виль. Он оставил Хелин одну в критическом состоянии, а потом вообще уехал из дома. Беатрис была уверена, что Эрих разозлится, в первую очередь, на Виля.
Вскоре после полуночи за окнами раздался шум мотора, потом хлопнула дверь автомобиля. Эрих вошел в комнату почти сразу. Он был в хорошем настроении, выглядел немного утомленным, но был спокоен. Удивленным взглядом он окинул гостиную.
— Так-так. Что вы здесь делаете, почему не спите?
Виль встал. Беатрис показалось, что у него дрожат колени.
— Господин майор, — начал он. Виль говорил по-немецки, но Беатрис схватывала суть того, что он говорил. Заикаясь, он доложил о том, что случилось. Эрих все понял, потом заорал Вилю, чтобы тот соединил его с больницей в Сент-Мартине.
— Почему, черт возьми, вы не нашли немецкого врача? — проревел он.
— Беатрис знала только… — начал было Виль, но Эрих тотчас перебил его.
— Где вы были? Как вы могли оставить мою жену одну в таком истерическом состоянии, наедине с двенадцатилетним ребенком?
Виль протянул Фельдману телефонную трубку.
— Больница, господин майор.
Эрих прорычал в трубку свое имя и потребовал к телефону лечащего врача Хелин. Какое-то время он внимательно слушал, потом сказал:
— Да, да, спасибо. Да, это очень мило с вашей стороны, спасибо.
Он положил трубку и обернулся к Вилю.
— Она пришла в сознание. Состояние ее стабилизировалось. Врач говорит, что она выкарабкается, — лицо Эриха блестело от пота. — Мне надо выпить виски.
Виль налил требуемое и протянул майору стакан. Эрих опрокинул содержимое в рот.
— Еще.
Второй стакан он выпил так же быстро, как первый. Беатрис показалось, что Эрих и по возвращении был не вполне трезв, и если он и дальше продолжит в том же духе, то скоро будет сильно пьян. Она изо всех сил сжала рукой кружку с горячим молоком, чувствуя, как ей в душу вползает леденящий страх.
Эрих уставился на Виля злобным взглядом.
— Виль, вы можете идти к себе и лечь спать. Эта история будет иметь для вас последствия, но вы и сами прекрасно это знаете. Я подумаю, что делать с вами дальше.
— Если бы я мог что-нибудь сделать… — пробормотал Виль, но ответом ему была лишь циничная ухмылка. Опустив голову, Виль вышел. Со двора послышалось шуршание гравия под его сапогами.
Эрих налил себе еще виски. Движения его стали неуверенными.
— Как хорошо, что ты была здесь, Беатрис, — сказал он заплетающимся языком. — Как хорошо, что ты есть. Ты — храбрая, осмотрительная девочка. Наверное, моя Хелин была бы уже мертва, если бы ты не повела себя так умно, так рассудительно.