Арамис снова посмотрел на кое-где освещенные окна домов.
- Но если вы ошибаетесь, и это «что-нибудь» случится завтра или послезавтра? - Рано или поздно герцог что-нибудь предпримет. Сдается мне, что предпринимать что-нибудь он будет не при свете дня. Я и завтра вечером сюда приду, не сомневайтесь. - Значит и я приду, - проворчал Портос. - Но с чего же это вы вдруг заинтересовались судьбой хозяюшки? - Я проникся, - сказал Арамис. - Чем же вы прониклись, дорогой друг? - Виной, - признался Арамис. - Полноте, если кто и виноват в ее похищении, так это я. Обвиняйте лучше меня. Но еще лучше - за горшочком с дымящимся жарким. - Каждый из нас виновен перед ней, - сказал Арамис. - Можете закрыть на это глаза, но я больше не стану. - И я не стану, - согласился Портос. - Дворянин не должен покидать женщину в беде, даже если она простая домовладелица. - Она не так проста, как вам кажется. - А мне так и не кажется. В отличии от вас, я сразу распознал в ней графиню. И все же, Арамис, мне не понятно, почему вы вдруг настолько озадачились судьбой хозяюшки Атоса, что оторвали меня от тепла, ужина и хорошей компании с такой поспешностью, будто дело, которое вы уже пять дней откладываете, именно сейчас не потерпело отлагательств.
Арамис замедлил шаг, не решаясь высказать то, что вертелось у него на языке. От промедления стало холоднее. Будущий аббат не чувствовал более носа. Он похлопал себя по щекам.
- Дело не терпело отлагательств, - сказал он. - Но почему? - Из-за Атоса.
Озадаченный Портос приостановился.
- Не останавливайтесь, Портос, вы превратитесь в ледяную глыбу.
Портос прислушался к совету и снова ускорил шаг.
- И что Атос? - Сдается мне, что если с его хозяйкой что-нибудь случится, он себе не простит. - Но почему? - Портос снова врос в землю. - Идите, идите, друг мой, шевелитесь. - Я иду, - сказал Портос, подкрепляя слова действием. - Но и вы не умолкайте. - Не умолкаю, - сказал Арамис. - Вы говорили, что Атос себе не простит. - Именно это я и сказал. - Потрудитесь же объяснить. Откуда вы это взяли? - Так мне кажется. - Вам сегодня слишком многое кажется. - Пожалуй вы правы, - согласился Арамис, сам не зная, как объяснить то смутное предчувствие, что не подкреплялось доказательствами. - И все же? - И все же... Видите ли, наш друг странный человек. Одна из его странностей такова, что он никогда не просит о том, что способен совершить сам. Впрочем, он не просит и о том, что не в силах совершить сам. Он вообще никогда ни о чем не просит.
Арамис удивился своему умозаключению и почти остановился, но леденеющие подошвы снова погнали его вперед.
- Атос не просил вас вызволять его хозяйку? - Да. То есть нет. Он отговаривал меня от этого. - Почему же вы к нему не прислушались? - Портос с досадой натянул шляпу на уши, за отсутствием свидетелей совершенно наплевав на дурацкий вид, который при этом приобрели он сам и его плюмаж. - Иногда люди говорят одно, а имеют в виду совсем другое. - Вы тоже чудной человек, друг мой. Я говорю вам: «мне чертовски холодно», и именно это подразумеваю. Но когда я говорю вам эти слова, вы пропускаете их мимо ушей. Должен ли я сказать вам: «мне жарко, Арамис, давайте погуляем вокруг Королевской площади до утра»? Может быть тогда вы внемлите мне? - Вы простодушны, Портос, - Арамис ласково улыбнулся, но во мраке Портос не увидел улыбки. - Вам, должно быть, так просто и легко живется на свете. - Мне действительно просто живется на свете, но только до той поры, пока мои друзья не вытаскивают меня в собачью холодрыгу на прогулку по площадям, под предлогом исполнения желаний других друзей, которые вовсе этого не желают. Вот тогда моя жизнь несказанно усложняется. - Не знаю, Портос, поймете ли вы меня, - в четвертый раз оказавшись у проезда на Королевскую площадь, Арамис остановился под единственным тусклым фонарем, пританцовывая и потирая ладони, - но должен вам признаться - я согрешил.