Каркнул одинокий ворон. Захлопали тяжелые крылья. Густая тень скрыла лунный лик. Лишь дымящийся фонарь в нескольких шагах от нагнувшегося мушкетера тускло высвечивал безрадостную картину.
Арамис уже был рядом и если бы не тени, его перекошенное лицо напугало бы Портоса не меньше, чем ледяная рука трупа.
- Хозяюшка! - в ужасе выдохнул Портос. - Что вы напророчили?! - Живая? - ахнул Арамис, и если такое вообще было возможно, кровь в его жилах застыла еще больше. - Сомневаюсь, - признался Портос, поднося палец к заледеневшему носу. - Кровь. Все платье в крови. Если не раны, то ее доконал мороз. Сколько она тут пролежала? - Не долго, - с некоторой надеждой произнес Арамис. - Ведь когда мы проходили тут в прошлый раз, ее не было. - Может быть, мы не заметили за болтовней?
Арамис непроизвольно зашевелил губами, сотворяя «Отче наш».
- Канальи! - озверел Портос, грозя кулаком единственному освещенному окну. - Тише! - Арамис прервал молитву. - Атаковать беззащитную женщину! Выходите! Выходите же, мерзавцы, и я угощу вас своей шпагой! - Тише! Ради бога, не кричите! Смотрите, что это у нее?
Арамис нагнулся - в правой руке вдовы блеснуло лезвие. Он попытался высвободить кинжал, но пальцы, казалось, намертво прилипли к рукояти.
- Клянусь богом, это кинжал Атоса! - воскликнул Арамис, забыв о предосторожности, к которой взывал Портоса. - И он в крови. Она защищалась!
Ладонь, сжимающая рукоять, была теплой.
- Она еще жива! Скорее!
Арамис скинул плащ и укутал им вдову. Портос добавил свой, поднял хозяюшку на руки, и помчался в сторону Люксембурга тем же путем, который этим же вечером проделал Атос. Арамис бежал рядом. Через пятнадцать минут скороходы колотили в двери дома на улице Феру. Им открыл заспанный Гримо. Клубы пара валили от двух мушкетеров, несущих кучу тряпья.
Хозяйку дома внесли в ее спальню и положили на постель. Гримо поспешно зажег свечи и поднес подсвечник к изголовью. Все трое, не исключая Гримо, вскрикнули.
Через левый глаза мадам Лажар, от линии волос и до самого подбородка, пересекая щеку и губы, тянулась косая рваная рана, нанесенная тонким лезвием. Глаз заплыл. Запекшаяся уже кровь затекла в вырез платья. Серая парча лифа окрасилась в коричневый цвет. Несколько колотых ранений обнаружились на груди ее и животе.
- Дьявольщина! - Портос в ужасе зажмурился.
Мушкетер был не из робкого десятка, и на своем веку повидал ведра крови и десятки ранений, но не одно из них не изуродовало женское лицо.
Арамис выдернул, наконец, кинжал из рук вдовы. Когда рукоять покинула руку, вдова испустила едва слышный хрип. От этого звука Арамис содрогнулся.
- Зови лекаря, Гримо!
Слуга кинулся на выход.
Во второй раз за эти бесконечные сутки кинжал Атоса распорол платье на теле хозяйки с улицы Феру. Из под корсета выпали письма, придназначенные Марии Гонзага. Арамис содрогнулся, осознав, чего стоили эти проклятые письма, и ему в который раз захотелось перестать быть собой. Но он отбросил эгоистичные мысли, осторожно освободил женщину от одежды и снова уложил на кровать, осматривая тело - окоченевшее, бледное, прозрачное, почти синее от холода.
- Пластины корсета защитили ее, - заключил Арамис. - Раны не глубоки. Лезвие было коротким и тонким. Стилет. Дамское оружие. Разожгите очаг, Портос! Поспешите!
Но Портос не спешил. Замерев в полуобороте, он одним глазом косился на исполосованное лицо и мраморное тело. Непостижимый контраст красоты и безобразия поразил его. Все будущее этой не старой еще женщины внезапно высветилось в несвойственной этому приземленному человеку яркой вспышке прозрения. Ничего ужаснее Портос не мог себе представить, но и оторвать взгляда не мог. Так публика на ярмарке в безвольном любопытстве подглядывает одним глазом на ошибки природы - карликов и сросшихся близнецов, а другой - оборачивает к небесам.
Арамис избавил Портоса от лицезрения жуткой картины, манящей и отталкивающей одновременно, накрыв вдову одеялом. Затем он извлек флакончик с нашатырем и поднес к носу вдовы. Та вздохнула, задохнулась и мотнула головой. Портос, опомнившись, бросился к очагу.
Арамис взял руки вдовы в свои, пытаясь отогреть. Женщина коротко закричала и забилась. Арамис стиснул ледяные пальцы покрепче.
- Сударыня, вы в безопасности, вы у себя дома, вам больше ничего не угрожает. Вы слышите меня? - Отец... - Арамис скорее угадал, чем услышал - рассеченные губы не слушались хозяйку. - Это я - Арамис. - Отец... - Скоро здесь будет лекарь. Вам станет лучше, все уладится, клянусь вам - все будет хорошо, - Арамис так жарко пытался убедить ее в этом, что казалось и сам не прочь был поверить. - Брат...