Очаг разгорелся
- Где ее отец? Вам это известно? - спросил подошедший Портос, не решаясь снова взглянуть на ее лицо. - Где проживает ее родня? Откуда она родом? - Мне ничего о ней неизвестно. Быть может, вы знаете, жив ли ее отец и где искать ее брата? - Не имею понятия, - признался Портос, ощущая укол стыда. - Вы семь дней провели с ней бок о бок в пути. Неужели она ни о чем вам не рассказывала? - Я не спрашивал, - Портос потупил глаза. - И я никогда ни о чем не спрашивал, - Арамис рассеянно погладил женщину по руке. - Отец... - повторяла вдова. - Брат... - Простите меня, о, господи, господи, простите меня! - повинуясь внезапному порыву, Арамис прижался губами к руке мадам Лажар.
Черные локоны, утратившие последние следы завивки, упали на белую кисть.
- И меня простите, - пробормотал Портос, взяв ее вторую руку. - Клянусь богом, я никогда не желал вам зла. Даже когда вы швырялись кастрюлями и подсвечниками. - Кара господня неизбежна, - в священном трепете пробормотал Арамис. - Я слышу поступь Рока. - Вы слышите топот башмаков Гримо, - возвратил его в суетный мир Портос.
И впрямь, в опочивальню вошел Гримо в сопровождении еще одного человека. Тот был средних лет, но казался глубоким старцем. Суров и хмур он был, в черной широкой сутане, с тяжелой седой бородой и не менее тяжелым взглядом мрачных глаз. Высокий лоб пересекали глубокие морщины. Казалось, он был вытесан из холодной серой глыбы, и больше чем на священника, был он похож на судью.
- Святой отец? - удивленно спросил Арамис. - Но где же лекарь? Нет, постойте, она еще не готова предстать перед Создателем!
Арамис перегородил дорогу святому отцу, будто именно это могло спасти мадам Лажар от последней исповеди.
- Кто этот человек? - спросил Портос.
Но Гримо лишь пожал плечами.
- Ваш неразговорчивый слуга столкнулся со мной в пустынном переулке, и я убедил его, что ни один врач не выйдет из дому в такую погоду. Могу предложить вам свои услуги, господа, если вы о них попросите, - объяснил священник. - Но не стану вводить вас в заблуждение - главное средство, имеющееся в моем скромном арсенале - голая, отвратительная правда. Если вы готовы принять мою помощь, я не стану потчевать вас лживыми надеждами и кормить светлыми иллюзиями. От меня вы получите лишь горькую истину, а уж воспользоваться ею или отбросить - ваше право. - Кто вы? - спросил Арамис. - Имею честь представиться - отец Виктор. - Арамис, мушкетер его величества Людовика XIII, первой роты господина де Тревиля, - этот мушкетер готов был сейчас принять помощь хоть от самого ангела смерти, если тот способен был избавить его от мук совести. - А я - Портос, - заявил второй мушкетер. - Эта несчастная - домовладелица нашего друга Атоса. Дом - его. Точнее ее. Она сдает Атосу комнаты на втором этаже, а он сейчас охраняет сон их величеств в Лувре. - Странно, - пробормотал отец Виктор. - Я пребываю в уверенности, что он проживает на третьем этаже. Обычная его небрежность.
«Небрежность» и «Атос» были два несопоставимых в одном предложении слова, и в любой другой момент изумили бы Арамиса, но только не в этот.
Отец Виктор был зол на мушкетеров, нарушивших его ночные бдения, но особенно гневался он на вдову Лажар и на графиню де Ла Фер, вот уже пять суток подряд без умолку тараторивших в его собственной квартире в доме номер шесть на Королевской площади. Отец Сандро обнаглел настолько, что поселил графиню именно по этому адресу, видимо посчитав шутку смешной.
От легкомысленного кюре из Сен-Сьюльпис невозможно было сбежать даже за стены Собора. Бесконечная болтовня незваных гостей, все эти охи, вздохи, чертыханья и взывания к небесам бесчисленных детищ отца Сандро сквозили во все щели и просачивалась во все скважины. А отец Виктор вот уже два года не выпускал ни единой рукописи, и ему необходим был покой и тишина. И вот именно сегодня, когда патетические диалоги двух женщин, наконец, заглохли, этим негодяям, вместо того, чтобы покинуть Париж и вместе с отцом Сандро направиться в Марсель, вздумалось остаться в городе. Только отцу Сандро могла взбрести в голову идиотская идея бросить их на произвол сюжета и собственных истерических характеров. Впрочем, на все воля Творца. Но насолить этому Творцу не помешало бы. Прекрасную возможность именно так поступить и предоставил отцу Виктору Рок.
- Помогите же ей, святой отец, - попросил, а точнее взмолился Арамис, вздрагивая от недавнего воспоминания, точь-в-точь воспроизведенного нынешними событиями. - Непременно, если вы посторонитесь, - сказал отец Виктор, обойдя Арамиса.
Он склонился над вдовой, ощупывая ее и изучая плачевный вид.