В любое другое время Арамис нашел бы о чем поговорить с этим неприятным, но мудрым человеком, он может быть даже зачитал бы ему свои поэмы, но сейчас трепетные струны его души были слишком задеты.
- Несомненно, - подтвердил его догадки отец Виктор. - Надо же, - присвистнул Портос. - Кто бы мог подумать! - Послушайте, - Арамис порывисто обошел кровать и встал рядом с Портосом, - а ведь святой отец прав! Это многое объясняет. Во всяком случае это единственное логическое толкование всем ее жертвам и безрассудным поступкам. Любовь сглаживает все противоречия и заполняет все пустоты. - В вашем дурацком сюжете, - пробурчал в густые усы отец Виктор, но его не расслышали. - Бедняжка! - в очередной раз проникнувшись, воскликнул Арамис. - Несчастная вдова! Bлюбиться в самого неподходящего из всех возможных кавалеров. Какой ужас! Какая трата времени и чувств! На погибель себе! Ах, как же я непроницателен!
С каждым словом воскрешаемая памятью нелепая история представлялась ему все трагичней и все печальней.
- Тем не менее, время мы продолжаем тратить, - объявил отец Виктор. - Безвозвратно утекающие из-под пальцев мгновения - вы слышите их? Капли влаги на стенах бездонного каменного колодца, объятого Сатурном, пожирателем своих детей. Их не воротить назад. Действуйте, господа, хоть на это вы способны. - Что же вы предлагаете делать? - спросил Арамис, находясь во власти поэтического образа. - Зовите вашего третьего мушкетера. - Но он на дежурстве, мы же вам объяснили, - сказал Портос. - Охраняет покой его величества. - Король умрет не сегодня, а эта квартирная хозяйка - вполне вероятно, что именно сегодня. Неужели вы позволите ей умереть, не простившись с тем, ради которого она прощается с жизнью, бессердечные вы роялисты?
Арамис вспыхнул от этих слов, которые довольно точно передали его собственные отягощенные виной и стыдом мысли. Желание поскорее очиститься от этих чувств в лоне Церкви все сильнее овладевало им. Уж не сам ли Создатель послал к нему этого священника, чтобы напомнить об отложенных обетах?
- Вы не знакомы с нами, отец Виктор, но торопитесь обвинять в жестокосердии, словно вы сами Высший Судья. Не спешите с выводами, отец мой.
Отец Виктор поднялся с колен, подошел к Арамису и уставился на него тяжелым взглядом. Так смотрел Прометей на первого человека, которому нес огонь в тростнике - с презрительным сочувствием. Арамис снова содрогнулся.
- Я знаю вас, как облупленного! - голос сотряс фундамент дома на улице Феру, и в Парижских катакомбах зашевелились останки усопших, жертв Черной Смерти и Варфоломеевской ночи - Я скрупулезный критик! Вы лицемер, сударь, и не заслуживаете тех благ, коими наградил вас ваш бестолковый Творец, жрец красоты и титулов! Но в каждом порочном создании заложено зерно божественной мудрости, если создание это было сотворено вдохновенно. Вы будете наказаны, но не за этот грех. Стремитесь исправить то, что подлежит исправлению, пока Творец отвернулся от вас и наделил свободой, ибо то, что исправлению не подлежит, само вас найдет.
От страшного пророчества Арамис смертельно побледнел и покачнулся, как от дыхания урагана. Но отец Виктор подхватил его и прижал к груди, стиснув каменными плитами могучих рук.
- Вы - дитя самой Эвтерпы, снизошедшей до вашего беспечного Творца, поэтому слово «надежда» на вашем челе запечатлено навечно.
Отец Виктор приложился устами ко лбу Арамиса, а затем выпустил из удушливых объятий.
Надежда засветилась в глазах будущего аббата, а ноги сами понесли его в коридор.
- Куда вы, Арамис? В такой мороз? Я с вами!
Портос бросился за другом, набрасывая на его плечи плащ, а на голову - шляпу.
- Останься с ней Портос, как бы этот служитель церкви не навредил ей. Чует мое сердце, он сейчас вспорет себе руку и вольет свою кровь в жилы мадам Лажар.
Глаза Портоса округлились.
- Что за чертовщина? - Потом, милый друг, потом, Базен тебе все расскажет. Я скоро вернусь, а ты не отходи от хозяйки ни на шаг. - Вы сказали мне «ты»!