Отец Сандро побагровел, но сдержался, и по столу не стукнул кулаком.
- Продолжайте, брат мой. Во имя справедливости, правосудие слушает вас. - И я продолжу, не сомневайтесь. Вы заставили меня чертить квадратуру круга с этим бестолковым Мантуанским процессом, и без того запутанным, и главное - главное! - ни в какие ворота исторической достоверности не влезающим, но я все же исполнил вашу просьбу. Я перелопатил всю Сорбонну ради вас, Национальную Библиотеку и новейшую Сенатскую в том числе. Из-за вас я занимался Мантуанским наследством, потратив столько часов, ведь вы убедили меня, что это многообещающая интрига! А тут этот мушкетер Атос со своей инициативой! Но я никогда не позволяю себе принимать самостоятельных решений, я советуюсь с коллегами, прежде чем, теряя голову, строчить ерунду. Я посоветовался с отцом Оноре. - Что?! - снова заорал отец Сандро. - Что вы сделали?!
Портос закрыл лицо руками.
- Монсеньор, отец Оноре благородный человек, - прозвучал спокойный голос Атоса. - Он спас мне жизнь. Уверяю вас, он не посоветовал бы плохого. - Да, да, вы правы, сын мой, я молчу, молчу, - отец Сандро заткнул себе рот баварской колбаской.
Но никакой благодарности со стороны брата Огюста не последовало, и он сухо продолжил.
- Мушкетер Атос прав: отец Оноре действительно отговаривал меня от бездействия, почему-то сочтя эту предысторию интересной. Не могу понять, почему, но так и было, даю вам слово пред ликом Фемиды. Но мушкетер Атос собрался умирать и ничего тут не попишешь. Однако я решительно не понимаю, к чему мне оправдываться, ведь сами вы, отец мой, требуете оставлять за персонажами свободу воли. Влечение к смерти - разве не проявление свободной воли?
Отец Сандро задумался. Воспользовавшись его замешательством, семинарист снова бросился в атаку, отчаянно путая функции защиты и обвинения.
- Да, я бросил их. Но я предоставил им свободу действия, а они перекроили все сами на свой лад. Она перекроила, ваша любимая вдова. К тому же мушкетер Портос потом избил меня. - Я не избивал вас, сударь! - загремел Портос и тут же покосился на отца Сандро, но нашел одобрение. - Если бы я избил вас, мы бы с вами сейчас не разговаривали.
Отец Сандро грозно поглядел на брата Огюста.
- Глагольте истину, брат мой, ибо суд идет. Лишь точные показания будут рассмотрены, никакого крючкотворства. - Не избивал - сбросил с козел экипажа - какая разница. Этот верзила отобрал у меня средство передвижения, хоть мог бы и попросить вежливо. - Но я просил вас! - ударил по столу Портос. - Я сказал вам: «Человек умирает», но вы лишь безразлично пожимали плечами. Вы мерзавец, сударь, вам плевать на человека.
Отец Сандро ободряюще подмигнул Портосу.
- Плевать ли вам на человека? - строго обратился он к брату Огюсту. - В выборе между человеком и историей я всегда предпочту вторую, - без колебаний отвечал брат Огюст. - Роль личности в истории преувеличена и возвеличена вами, отец Сандро. При этом то, что вы творите с Красным Герцогом - вот истинное преступление. Вам прекрасно известно, сударь, что в этом наше главное разногласие. Потомки не простят вам такого безобразия, попомните мои слова, произнесенные в трезвой памяти и со светлым рассудком, ибо я ничего, кромe вишневого сока, не пил пред ликом Фемиды. Но как бы там ни было, без экипажа я не мог последовать за сюжетом. Не гнаться же мне на своих двоих за лошадьми. - Какая глупая отговорка, достойная крючкотвора, - фыркнул отец Сандро. - Вы могли оказаться в соборе Святого Петра силой воображения, и никакие лошади вам для этого не были нужны. Но у вас напрочь отсутствует воображение, и именно в этом я обвиняю вас, брат мой, склонив голову перед весами Фемиды. - Но постойте, отец мой, - неожиданно вмешался Арамис. - Дело не в воображении, которым, я уверен, щедро наделен брат Огюст. Перед лицом верховного суда я вынужден утверждать, что в чужой собор со своим уставом входа нет. Отец Оноре не звал брата Огюста, следовательно, последний не мог проникнуть в азиль, столь любезно предоставленный нам доброй волей отца Оноре. - Благодарю вас, шевалье, - криво улыбнулся семинарист.