Я вдруг поняла, что на улице солнечно, безветрено, птицы поют, церкви убраны в честь Пасхи, и даже в доме на улице Феру из отворенных окон в кое-веки пахнет цветами. Возможно, господин Нерваль, тот лекарь, ничего не понимал во врачевании. Возможно, господину Атосу не следует отлеживаться в постели, а лучше выйти на улицу и слушать пение птиц. Раз он желает идти по улицам навстречу своей судьбе, пускай идет. Зачем, в самом деле, его останавливать? Кто знает, как повлияет на здоровье больного человека весна? Вовсе не обязательно, что пагубно.
Я достала ключ и вручила его господину Атосу.
- Ладно уж, идите, я вам не хозяйка.
Он опять посмотрел на меня зрячими глазами.
- Вы не станете более возражать? - Нет, - обещала я, обращая на него нежный взор, - не стану. Я уверена, что вы не умрете. - Почему вы в этом уверены? - внезапно спросил он. - Бог вас хранит, - ответила я. - Или дьявол, - пробормотал он. - Не богохульствуйте, господин Атос, - я перекрестилась. - Я не отблагодарил вас. - За что? - изумилась я. - Вы спасли мне жизнь. - Ничего подобного, это не я, а господин кюре и его ученик. Если бы не они, вы бы так и остались лежать под фонарем. - Ваш чепец был в крови.
Господин Атос был очень наблюдательным человеком. Гримо вернул мне чепец, но пятна от крови так и не отстирались. Потом пришлось шить новый.
Я пожала плечами.
- Таков мой христианский долг. Не оставлять же ближнего своего погибать. - Вы добрая самаритянка и благородная женщина, - сказал господин Атос и еле заметно кивнул головой, будто поклонился. Но, скорее всего, мне показалось.
Он повернул ключ в замке, отодвинул засов, и нетвердой походкой вышел в апрель.
Тем самым вечером я и познакомилась с господином дʼАртаньяном.
Шумная компания ворвалась в дом на улице Феру, как триумфальное шествие.
Хором вспоминали они драку между мушкетерами короля и гвардейцами кардинала, и на этот раз их было не трое, а четверо. Опять они чуть не погибли, но какое это имело значение, если в итоге все оказались живы? Вероятно, в беспрерывной игре с костлявой старухой существование приобретает гораздо большую ценность, чем обычно. Четверо молодых людей выглядели настолько счастливыми и упоенными жизнью, что во имя этой самой жизни я накормила и напоила их, вовсе не испытывая укоров совести из-за прервавшихся существований гвардейцев кардинала и пошатнувшегося здоровья мушкетеров короля. Они были молоды, радостны, полны веселья и сил. Они были преисполнены будущим, и весь мир принадлежал им. Даже господину Атосу, который, слушая хвалебные песни мушкетерскому полку, приправленные гасконским акцентом, наконец позволил себе рассмеяться. Вo весь голос. Он был живым и человечным, и даже странно было представить, что совсем недавно я сравнивала его с горой. Сейчас он был похож на обычного молодого человека, которым и должен был быть, если бы не... Впрочем, я не знаю что, в самом деле, может превратить молодого человека в неприступную гору. Такое недоступно моему пониманию. Но, как бы то ни было, от всей этой радости слезы выступили у меня на глазах.
Признаюсь вам - я влюбилась в господина Атоса в этот самый момент. Я вдруг поняла, что никогда прежде не видела его и ничего о нем не знала, хоть он и прожил под моей крышей три с лишним года, за которые я успела превратиться из женщины молодой в женщину, еще не старую.
Вероятно, весна играет с нами в странные игры. Но влияние ее непреложно, как не сопротивляйся. Господин дʼАртаньян заставил меня полюбить господина Атоса. Удивительно ли это? Нет. Дело в том, что иногда мы влюбляемся в кого-то, глядя на него восторженными глазами другого человека. Взгляд многое значит. Иногда единственно он решает все на свете. И больше ничего.
Но недолго продолжалась радость. То есть, не много и не мало, все зависит от того, как посмотреть и с какой стороны, а, главное, с чьей. С того апрельского дня я много смотрела на господина Атоса, бывало, что и долго. Я обращала на него нежные взоры, но в нем-то ничего не изменилось по отношению ко мне. Ведь никто не смотрел на меня так, как смотрел на господина Атоса его юный друг. Все было напрасно.
С появлением господина дʼАртаньяна беспокойная жизнь господина Атоса стала еще беспокойней, как я уже рассказывала. Но сам он стал более живым, хоть и не менее бездушным. Как это возможно? Так бывает, даю вам слово. Сама видела.
В общем, куда только не носило этих мушкетеров! Однажды в начале осени они якобы направились на воды в Форж, чтобы поправить здоровье господина Атоса, а на самом деле ускакали в Лондон. Собственными ушами слышала, ибо имела уши, а господин Портос так кричал про этот самый Лондон и про то, что у него не хватит денег туда добраться, что даже до глухого бы дошло. А глухой я уж точно не была.