Атос смотрел на свою квартирную хозяйку и в глазах его читалось скорбное недоумение. Он даже забыл о том, что рука его по-прежнему захвачена.
- Вы еще не старая женщина, - сказал Атос. - Ваши горестные воспоминания еще успеют смениться отрадными. Вы найдете нового постояльца. У вас все впереди, а ваш интерес к моей персоне ничем не оправдан. Вы напридумывали себе какие-то невероятные истории. Должно быть, вам скучно? Я всего лишь мушкетер на службе у короля.
- Вы всего лишь мушкетер, а я всего лишь хозяйка дома на улице Феру, - сказала мадам Лажар. - Ваше сиятельство, что же мешает нам встретиться?
Атос нахмурился. Но потом улыбнулся краями губ.
- Давно ко мне так не обращались.
- Я знаю, - сказала хозяйка.
- Позвольте, - Атосу все же удалось высвободить руку. - Мне искренне жаль, но нам следует распрощаться, сударыня.
- Нет, - произнесла хозяйка. И громче: - Нет!
- Как вы сказали? - переспросил Атос совершенно не веря тому, что слышит.
- Вы разбиваете мне сердце.
- Я вовсе не намеревался так поступать, - сказал Атос настолько мягко, насколько ему позволяла подобная атака на его свободу. - Я никогда не совершал посягательств на ваше сердце. Оно принадлежит только вам и быть ему разбитым или нет - лишь ваше решение.
- Вы не правы, - сказала обладательница сердца, - ох, как же вы не правы! Сердца не существуют отдельно от других.
- Вы изволите обвинять меня?
Слова прозвучали грозно, но мадам Лажар не испугалась. Теряя самое дорогое, что у нее было, хозяйка оказалась по ту сторону страха.
- Да, - ответила она. - Я обвиняю вас в том, что, прожив под моей крышей шесть лет, вы даже имени моего не знаете.
Атос изумился.
- Как же не знать, мадам Лажар? Я сотни раз обращался к вам.
- Мадам Лажар... мадам Лажар! До чего же ненавистно мне это имя! Оно принадлежит не мне, а моему покойному супругу, и я вынуждена носить его на себе, будто клеймо.
Атос вздрогнул.
- Не пугайтесь, - сказала вдова Лажара, - я не совершаю посягательств на вашу душу, а всего лишь говорю вам: подобно супруге Потифара, для вас я всего лишь чья-то жена. Пусть даже и умершего человека. У меня же есть собственное имя, а вы не затруднили себя его выяснением.
- Не могу себе представить, сударыня, к чему мне знать ваше имя, - холодно возразил Атос.
Но хозяйка не обиделась. Она находилась по ту сторону обид.
- Во всем вы предпочитаете анонимность. Даже собственное имя вы знать не желаете. А у той женщины, что разбила ваше сердце, было слишком много имен, чтобы все запомнить.
При этих словах Атос резко переменился в лице. Как смела эта мещанка так говорить с ним? Как смела вмешиваться в его жизнь? И потом, какими силами возможно, что она обладает подобными знаниями? Атосу даже подумалось: неужели она совратила Гримо и каналья настолько потерял голову, что язык его развязался?
- Кто разболтал вам об этом, несчастная?!
В ледяном своем гневе Атос был ужасен и взглядом мог заморозить костер, но хозяйка была по ту сторону льда и пламени.
- Вы сами, - ответила она.
- Я?! - воскликнул Атос.
- Не всем требуются слова, чтобы красноречиво говорить о себе. К тому же, живя под одной крышей с другим человеком, только слепой и глухой не узнает того, рядом с которым существует.
Атос побледнел еще больше. В этих словах он услышал упрек своей собственной юношеской слепоте.
- Вы шпионка, женщина!
И слово «женщина» прозвучало в его устах гораздо уничижительнее слова «шпионка». Но хозяйка находилась по ту сторону презрения.
- Вовсе нет, господин Атос. Я не шпионила за вами и не выпытывала сведения. Вы все рассказывали мне, сами того не желая.
- И что же вам известно обо мне? - спросил Атос, пораженный.
- В юности вы допустили одну единственную ошибку и она преследовала вас до последнего времени. Но сейчас нечто изменилось. Мне кажется, вы нашли способ ее исправить и теперь готовы вернуться к себе.
- В таком случае, - сказал Атос, неожиданно смягчаясь, - почему вы не хотите отпускать меня?