Даймонд Глория
Хозяйка сердца
Пролог
— Где моя сестра? Верните мою сестру! — кричит, захлебываясь слезами, малышка в коротеньком платьице.
Джон смотрит в расширенные от ужаса глаза девчонки, и его охватывает страх. Крик ребенка переходит в истошный, леденящий кровь вопль, который вспугивает разгуливающих у кромки воды чаек. Следом за ними с выброшенного океаном на берег полугнилого топляка взмывают в воздух какие-то устрашающего вида огромные птицы.
— Это они погубили Эстер! Это они! — надрываясь, бьется в истерике девочка, но тычет пальцем лишь в Джона, словно не замечая двух других парней, стоящих рядом с ним с отсутствующим видом.
Полицейский угрожающе позвякивает уродливыми, похожими на клешни краба наручниками, решая, на кого же из троицы обвиняемых надеть «браслеты», чтобы препроводить куда следует. Но вот металлические полукольца смыкаются на запястьях Джона, и он что есть мочи кричит:
— Я ничего не видел! Ничего не знаю!
А девчушка продолжает вопить, и вдруг сонмище темно-серых разъяренных птиц пикирует на людей — яростно, как в фильме Хичкока. Хищноклювые пернатые накидываются на Джона.
— Кыш, проклятые! — прикрывая голову руками, кричит он и… просыпается в холодном поту.
Черт знает что, подумал Джон и уже не во сне, а наяву послал проклятия неизвестно в чей адрес. Что за напасть этот сон!
Вот уже много лет его по утрам нет-нет да и разбудит одно и то же кошмарное видение. Спросонья перед глазами какое-то время еще мелькает искаженное ужасом лицо девчонки и со свистом рассекают воздух грозные, как возмездие, птицы. Ну ладно, понятно, почему до сих пор снится несчастная малышка, но буревестники-то тут при чем?! С отелем «Буревестник» это никак не связано, дело процветает, и ничто не предвещает беды. А вот татуировки…
Джон посмотрел на левое запястье и вздохнул. Хм, и почему это Фред свел свою наколку? Неужели он виноват в случившемся десять лет назад? Вроде бы с Фреда и Юджина сняты все подозрения, но что-то с ними происходит… Особенно с Фредом, который временами будто с цепи срывается — дергается, орет по пустякам, нервничает. Может, из-за предстоящих выборов? Правда, потом, остыв и напустив на себя вальяжный вид, извиняется, а то и откровенно заискивает.
Приняв душ, Джон налил чашку крепкого кофе и задумался. Странные все же у меня кузены. Один мрачен и раздражителен, а другой пуглив, словно по минному полю ходит. Сейчас модно все списывать на стресс, но не на пустом же месте он возникает?..
А впрочем, кто их разберет! Стресс стрессом, но каждый по-своему умеет снять напряжение. Для Фреда своеобразной панацеей от озлобленности частенько бывают молоденькие длинноногие блондинки, а Юджина от синдрома «минного поля» успешно избавляет лошадиная доза двойного скотча или неразбавленного джина…
Да уж, послал Господь родственничков, чертыхнулся Джон, надевая куртку. Однако пора бежать в отель и приниматься за дела. Хлопот сегодня будет немало…
1
Джон открыл дверь гостиничного бара и по-собачьи повел носом, принюхиваясь к царящим в помещении запахам. Он словно размышлял, входить или нет, как будто у него был выбор. Конечно, сейчас предпочтительнее отправиться на рыбалку, но об этом можно только мечтать.
Он хорошо знал, что если сегодня не появится на работе, то Фреда может хватить апоплексический удар. А тогда ему, Джону Олтману, придется взять на себя хлопоты по управлению отелем «Буревестник» и одноименной гостиничной фирмой. Упаси Господи! Джон содрогнулся от перспективы провести остаток жизни в четырех стенах за письменным столом, а главное — рядом с кузенами. Оказаться тет-а-тет с голодной акулой и то лучше.
Конечно, он мог одним махом многое, если не все, изменить и переиграть в делах гостиницы, ставшей для него за последние двадцать два года родным домом. Но сдержанность являлась отличительной чертой Джона и уберегала его от скоропалительных поступков. К тому же теперь, когда родственные неурядицы давно стали достоянием истории, не стоило суетиться и торопить события.
Перешагнув порог бара, Джон вгляделся в полумрак. Интересно, в каком настроении кузены сегодня? Не хотелось бы с утра сцепиться с ними по какому-нибудь, самому что ни на есть дурацкому, поводу.
Фредерик и Юджин, его ближайшие родственники и, увы, партнеры по бизнесу, стояли к Джону спиной, и он видел, как напряжены плечи старшего из братьев и как покачивает младшего. Неужели один уже пребывает в дурном настроении, а другой успел надраться с утра пораньше?
Ни Фред, ни Юджин не заметили появления Джона, потому что сосредоточенно рассматривали через щелку жалюзи залитый утренним солнцем пляж. Когда Джон проходил мимо огромного аквариума, установленного в центре бара, стайка ярких и, очевидно, любопытных рыбок дружно развернулась в его сторону. Он постучал по стеклу костяшками пальцев, извиняясь за то, что не захватил корм.
Фредерик услышал шаги и обернулся. Одарив Джона укоризненным взглядом, он закинул голову и отправил в рот порцию пилюль. Бедняга! Должно быть, в тридцать пять лет противно чувствовать себя старой развалиной и пригоршнями глотать таблетки.
— Опаздываешь на работу, — сухо бросил Фред, запивая лекарство содовой.
Джон снял куртку и, бросив ее на ближайший стул, подошел к стойке бара из полированного тикового дерева.
— Прошу прощения, босс, — насмешливо извинился он, наливая себе минералки в пузатый бокал. — Я упустил из виду, что ты помешан на пунктуальности.
Фредерик недобро хмыкнул и продолжал брюзжать:
— Черт побери, никак ты не расстанешься со своим барахлом. Хотя прекрасно знаешь мои требования: я хочу, чтобы ты одевался прилично. Ты выглядишь… — он замялся, подыскивая подходящее сравнение, — как средней руки актеришка, играющий плейбоя.
Джон слушал вполуха, с наслаждением глотая воду.
— Вот незадача, — наконец сказал он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Твои ценные указания относительно формы одежды совершенно вылетели у меня из головы.
Юджин, оторвавшись от созерцания пляжа, успокаивающе похлопал старшего брата по плечу. Хотя лицо Фреда никто не назвал бы красивым, однако с первого взгляда было ясно, что эти двое — одной крови. Белокурые волосы и хитроватые улыбки подчеркивали родство. Джон же, в отличие от кузенов, обладал черной как смоль шевелюрой, которая не выцветала даже под ярким солнцем Джорджии.
— Брось, Фред. — На физиономии Юджина появилась кривая ухмылка. — Джону вовсе не нужен костюм, и ты это знаешь. Что толку наряжаться? Наоборот, чем меньше на нем одежды, тем больше женщин попадает в сети его обаяния.
— Полагаю, именно этого Фред и опасается, — усмехнулся Джон.
Старший из братьев, не скрывая раздражения, поправил галстук, а Юджин мотнул головой в сторону окна.
— Мы как раз прикидывали, сколько понадобится времени, чтобы освободить от бикини вон ту крошку.
— Когда несешь чепуху, изволь употреблять единственное число! — возмущенно брызнул слюной Фред.
— Ну, значит, я. — Юджин подвинулся, освобождая Джону место у окна. — Советую взглянуть. Знаю-знаю, не в твоих правилах охотиться за пляжными красотками, но эта… Словом, она чем-то отличается от других. Нечто среднее между синим чулком и леденцом на палочке.
— Да заткнись же! — окрысился Фред. — У нас в запасе всего четыре часа, по истечении которых отель заполнится репортерами, политиканами и прочими проходимцами. Не говоря уж о сотне тщеславных постояльцев, заплативших за приглашение на прием. Нашел время интересоваться бабами!
Юджин, как обычно, проигнорировал недовольство брата, но Джон, чувствуя, что Фредерик близок к истерике, протянул ему бутылку минеральной воды:
— Вот, затуши огонь возмущения. — Затем он подошел к окну и с деланным безразличием стал вглядываться в серебристую утреннюю дымку за окном. Чтобы привлечь мое внимание, подумал Джон с сожалением, девушке потребуется нечто большее, чем смелый купальник. И строго говоря, даже трудно представить, что именно может вызвать мой интерес…
— Проклятье, она спряталась в тень! — тяжело задышал ему в ухо Юджин, и Джон поморщился, когда его обдало сивушным запахом неразбавленного виски. Господи, уже успел нализаться…