Стараясь сохранить невозмутимость, Одри уставилась на искрящуюся гладь океанского залива. Если бы Айрис только знала, как больно ранили ее слова. Одри переборола настойчивое желание встать, извиниться и уйти подальше от этой женщины, которая озвучила ее потаенные страхи. Ей даже показалось, что собеседница догадывается, какие чувства она испытывает к Джону. А может быть, Айрис просто пытается предупредить ее?
Одри взяла себя в руки и сделала глоток кофе. Она становится параноиком и, к стыду своему, занята собственными навязчивыми мыслями. Вряд ли Айрис имеет представление о ее отношениях с Джоном. В данный момент бедняжка старается справиться с кризисной ситуацией, которая угрожает ее браку и семье. Она всего лишь истосковалась по внимательной и участливой слушательнице.
— Насколько я догадываюсь, чертовская привлекательность братьев мешает им спокойно жить, — с легкой улыбкой заметила Одри. — Женщины падают к их ногам, и надо быть святым, чтобы не впасть в искушение.
На пороге кафе внезапно появился Фредерик, как всегда безукоризненно одетый. Даже маленькая нашлепка пластыря телесного цвета на переносице не убавила его спеси. Заметив женщин, Фред улыбнулся и направился к ним.
— Да, надо быть святым — мрачно усмехнулась в ответ Айрис. — Но, к сожалению, таковых здесь что-то не видно. — Вздохнув, она откинула густую прядку волос, коснувшись ее красивыми пальцами со свежим маникюром. — Подозреваю, со временем я могу стать образцовым воплощением мученицы.
О, подумала Одри, к Айрис явно стало возвращаться самообладание. И ее мужу стоит держать ушки на макушке.
Подойдя к жене, Фред снизошел до поцелуя, затем чмокнул в щеку дочь. К удивлению Одри, первые его слова были обращены к ней.
— Мисс Клиффорд, я должен принести вам свои извинения, — заявил Олтман с таким раскаянием, что трудно было не поверить в его искренность. — Вчера я допустил непростительную грубость. И, не оправдывая себя, могу лишь сказать, что в последнее время испытываю сильнейшее напряжение из-за предвыборной кампании… В общем, я наговорил кучу глупостей, о чем от всей души сожалею…
Одри хотелось поверить, что шантаж настолько напугал этого человека, что он решил начать жизнь с чистого листа. Но перед ней стоял Фредерик Олтман. Так что особых иллюзий на его счет она не питала.
— Не утруждайтесь этими мыслями, — скупо улыбнулась Одри, силясь придать словам вежливую интонацию. Пусть Айрис и очарована внешностью своего мужа, светловолосого ловеласа, но она, Одри, питает слабость к более темной гамме…
— Нашла! — вдруг раздался радостный вопль Кэти. — Это в другой Америке, внизу, под нашей. Поедем туда, мама?
— Посмотрим, — коротко ответила мать. И когда Фредерик пошел знакомиться с географическим открытием дочери, с грустной иронией сказала: — Может, находясь в дебрях Амазонки, я и смогу противостоять супругу. Правда, далековато ехать, но, очевидно, придется.
Одри улыбнулась, но понимала, что эта женщина обманывает саму себя. Невооруженным глазом видно, как безнадежно она любит своего ветреного избранника. Да и есть ли на этой планете с ее сумасшедшей жизнью место, где можно скрыться от любви?
Стук в дверь раздался в пять минут десятого. Он прозвучал в комнате, как автоматная очередь, и, нервничая, Одри в последний раз бросила на себя взгляд в зеркало. Перед ней предстала личность с убийственно ординарной внешностью. Несмотря на новую ярко-синюю блузку и изящную юбку — и то, и другое она купила в бутике в холле отеля, — на нее смотрела та же самая застенчивая школьница, которую она и вчера видела в этом же зеркале.
И хотя, расставшись с невинностью, Одри внутренне преобразилась, это отнюдь не означало, что за один вечер можно стать Мэрилин Монро. Она расправила широкий воротник блузки и подумала, не переоценила ли свои достоинства. Один шанс из миллиона? Все равно что никаких шансов.
Джон постучал еще раз, и Одри схватила щетку, пытаясь соорудить что-то изящное и привлекательное из мешанины длинных волос. Причесываясь, успела окинуть взглядом комнату: кровать аккуратно застелена, все ящики мебели задвинуты, нигде ничего не валяется. Она даже предусмотрительно убрала фотографию, на которой они сняты с Эстер. Рядом с блистательной сестрой Одри во всем проигрывала. Недаром Эстер прозвала ее Козявкой.
В третий раз Джон постучал медленно и выразительно, словно догадывался, в каком она смятении. Смутившись, Одри бросила щетку на туалетный столик и заторопилась к двери.